Отшельник
Шрифт:
Поглядывая на меня, бородатый подросток бочком, бочком двинулся к покойнику. Потом с шумом втянул носом воздух и, упав на четвереньки, склонился над телом, и я услышал громкое аппетитное чавканье.
Волосы шевельнулись у меня на затылке.
Неужели и правда жрет?
Господи ты боже мой…
Подросток вдруг обернулся на меня.
Окровавленную рожу искажала уродливая улыбка.
— Иы-ым! — довольно протянул он и уже безо всяких стеснений принялся вгрызаться мертвецу прямо в покрытое язвами лицо.
Я
Подросток дернулся, вскрикнул, на мгновение приподняв голову.
И при этом он не переставал жевать!
Вторая пуля пробила затылок. И людоед повалился прямо на свою недавнюю пищу.
Я перевел ствол на женщину.
Она так и осталась безразличной к происходящему.
Продолжала покачиваться из стороны в сторону, глядя на меня пристальным немигающим взглядом.
А потом вдруг проговорила:
— И-да.
— Что?.. — переспросил я.
— И-и-и-да-а, — еще раз уже протянула она и рукой коснулась рта.
— Еда? — уточнил я. — Ты голодна?
— Да-аа, — всей своей тушей вздохнула она.
Пожалуй, пристрелить ее я всегда успею. Очень уж хотелось посмотреть на нее поближе и, может быть, даже как-то поговорить. В конце концов, какие-то зачатки интеллекта у этой дамы все еще остались.
А еда кое-какая у меня с собой действительно была. Уж чего-чего, а дичи в моей командировке хватало, так что пайком я пользовался только в критических случаях.
Не опуская оружия, я расстегнул рюкзак и вытащил свою предпоследнюю банку тушенки. Поставил на землю. Неловко одной рукой вскрыл ее за кольцо.
— Еда, — сказал я, указывая пальцем на банку. Потом подхватил рюкзак и на несколько шагов отступил назад.
Но женщина так и осталась стоять на своем месте.
— Иди сюда, ешь! — сказал я. Потом сообразил, что ее пугает оружие в моей руке. И только когда я его опустил, женщина осторожно двинулась вперед.
Приблизившись к банке, она с трудом наклонилась и взяла ее в руку. Обрезая пальцы о края, женщина принялась поспешно выгребать содержимое себе в рот.
И пока она ела, я мог преспокойно разглядывать ее, время от времени осматриваясь по сторонам — а то вдруг к нашей вечеринке кто-нибудь еще подтянется.
Судя по серьгам в ушах, эта дама когда-то знавала и лучшие времена. Нарост на ее плече действительно был второй головой, но никуда вращаться или смотреть она могла, это мне показалось. Головешка лишь безжизненно подрагивала у своей хозяйки на плече, как огромная бородавка.
— У тебя есть имя? — спросил я наконец.
Женщина медленно повернула голову ко мне.
Из порезанных пальцев, которыми она ела, сочилась кровь, так что и рот тоже оказался испачканным кровью.
Сейчас ее лицо до противного было похоже на физиономию худого приятеля
— Твое имя? — повторил я. — Как тебя зовут?
Она нахмурилась. Губы хаотично подрагивали, точно никак не могли найти правильное положение для произнесения нужного звука. На лице женщины отразилось настоящее страдание.
А потом она перевела взгляд с меня на мертвого людоеда, и лицо ее посветлело.
— Тимоша! — сказала она, указывая рукой на покойника.
И радостно улыбнулась окровавленным ртом.
И от этой улыбки у меня на затылке опять шевельнулись волосы.
Тимоша, значит.
Что же с вами со всеми случилось?..
И тут я краем глаза заметил какое-то странное шевеление с правой стороны от станции, будто из земли вырастал человеческий силуэт.
И это был не уродец на четвереньках. А рослая мужская фигура с оружием в руках!
Не разбираясь и не присматриваясь к деталям, я просто метнулся за валун и пригнулся, насколько это было возможно.
А через мгновение услышал стрекот пулеметной очереди.
Женщина, выронив банку тушенки, покачнулась. Опустив обе головы, изумленно посмотрела на алую рану у себя на груди, из которой хлынула кровь, заливая грязно-белую футболку.
Чуть высунувшись из-за своего укрытия, я увидел, как из открывшейся норы неподалеку от станции наружу выбираются люди.
Следующая очередь заставила меня спрятаться за камнем.
А потом я услышал хриплый и очень низкий мужской голос:
— Ты дурак что ли совсем?! Отставить!
Пулемет замолчал.
А хриплый голос миролюбиво и вкрадчиво проговорил:
— Ну че ты там упал, как озимые? Не будет больше никто стрелять, обещаю. Давай выдыхай и иди сюда. Волшебник, ёпта. Из голубого вертолета.
Я выглянул из-за своего укрытия. Солнце слепило глаза, и мне пришлось сощуриться до ломоты в лице.
Из открывшейся посреди пустоши черной норы выбрались трое мужчин с оружием в серых комбезах. Один, бородатый, — с приличным ПП в руке. Судя по всему, именно он и говорил со мной. Потому что второй, весь пунцовый, виновато почесывал затылок, и опустив взгляд на свой пулемет, которым только что неловко воспользовался с рук.
И, что самое интересное, марка его оружия оказалась мне до боли знакома — это явно был старый добрый ПК-Н, или пулемет Калашникова — Наследие, хоть и модернизированный слегка. Подумать только. А ведь сколько яда выблевали в его сторону всевозможные специалисты, когда новый Калашников поступил на вооружение! «Шаг назад», «допотопное оружие», «приверженность традиции», «неразумный отказ от лучших моделей». И — вот оно! Столетия идут, а Калаш остается.
Между тем третий парень из компании, с пистолетом в руке, как завороженный смотрел на вертолет — ему, похоже, вообще было начхать и на меня, и на все остальное.