Отшельник
Шрифт:
— Так, хорошо. А дикие территории — это что?
Тут уж Егор не удержался.
— Парень, ты, что ли, с луны упал?..
— На вопрос отвечай.
— Дикие территории — это участки, которые терраформировали местные рифты. В нашем случае — это сучьи заросли, кишмя кишащие всякими тварями. Мутантами и не очень.
Вокруг своего художества он нарисовал еще одну кляксу, побольше.
— Вот это еще в лучшем случае километров тридцать от границы до границы. В худшем — все семьдесят. На западе у нас целая страна
— Ясно. А что за стоянки?
— Татаро-монголов, ёпта! — сострил он, сверкнув крупными желтоватыми зубами. Но тут же под моим пристальным взглядом опять стал серьезным. — Наших, само собой. Вольных.
— Так. А что за торговые центры?
— Пункты приема ресурсов. Между нами и Москвой… — ткнул он пальцем в нужном месте на нашей песчаной карте. — И между нами и Владимиром, вот здесь — отметил он точку на северо-востоке. Есть еще под Рязанью, но это совсем далеко.
Я наморщил лоб, пытаясь сообразить, какое направление мне выгодней.
Мыслил я четко и ясно, несмотря на специфику сложившегося положения.
Потому что каждый раз мы шли в рифт, как на войну. И внутренне готовили себя к тому, что можем не вернуться. Можем очутиться в жерле вулкана, или столкнуться с враждебными формами жизни. Или сдохнуть от неведомой заразы. И никто тебе не поможет, потому что большинство проходчиков по определению — одиночки.
Причем не только по ту сторону рифта. Но и по эту.
Помню, как в первый раз вернулся с проходки — радостный, как последний дурак.
Герой, блин.
И как после пресс-конференции на меня из толпы набросилась какая-то пожилая женщина. Она плевалась мне в лицо, выкрикивая проклятья. Кричала, что я — вовсе не тот, кто вошел через прореху мира в преисподнюю, а порождение дьявола. Что я — больше не человек, и таких как я быть не должно.
Охрана быстро оттащила ее от меня.
Но мне запомнились ее слова. И разъяренное лицо с выбившимися из пучка прядями седых волос.
Потому что в определенном смысле она была права.
Одной проходки достаточно, чтобы запустить процесс мутации, который можно усилить или немного скорректировать, но остановить уже нельзя.
И это касается не только физических параметров, но и сознания.
Многие вещи начинают восприниматься иначе.
Например, тот факт, что я попал во временную петлю, не приводил меня в ужас.
Главное — я вернулся. Я выжил. И раз уж взять большую четверку за яйца мне не удалось, лучше об этом сейчас и не думать.
Теперь моя главная цель — адаптироваться.
А для этого мне нужен официальный статус живого человека.
И деньги.
Не важно, сколько лет прошло и насколько поменялся ландшафт, некоторые вещи останутся неизменными до тех пор, пока человечество
Люди, которые говорят, что счастье нематериально, либо полные идиоты, либо богаты от рождения.
Само собой, счастье не в условных цифрах на банковском счету.
Но только состоятельный человек может обладать властью распоряжаться собой.
Так где же, как и каким образом мне всем этим добром разжиться?
Сборища сотоварищей моего пленника не сулили ничего хорошего.
А вот город — это хорошо.
Это много людей и много информации. Я должен был понять, существует ли на данный момент какой-то центр по изучению пространственных искривлений, и есть ли какой-то резон мне там появляться.
С одной стороны, прямо сейчас мне оттягивали плечи десятки различных образцов флоры, фауны и прочие найденные мной артефакты.
Некоторые из них имели прямую материальную ценность — самородок, например, или красный жемчуг.
А некоторые в буквальном смысле не имели цены, если передать их в правильные руки.
Были и спорные предметы. Одну из таких вещиц я не стал укладывать в контейнер, а нес на своей шее — настоящий древнеримский ауреус! С пробитой дырой в верхней части для ношения на шнурке. Вероятнее всего, ее притащил в качестве талисмана кто-то из моих предшественников-проходчиков. Но что, если монета нигде не значится в списках сопутствующего инвентаря? Тогда она приобрела бы совершенно иное значение. Например, что контакт с мирами по ту сторону искривлений был возможен еще до волны, открывшей нынешние рифты.
А еще ведь мне полагалась зарплата за успешное завершение экспедиции! И плевать, сколько лет прошло с момента начала командировки — я вошел в рифт согласно официальному распоряжению, и вернулся оттуда. А значит, имею полное право на выплату, установленную договором.
Но, с другой стороны, я убил человека. Прямо на станции. Причем не двухголового бродягу из пустоши, а доверенное лицо какого-то туза. И я видел, как это самое доверенное лицо по приказу своего хозяина придушило наследника этого самого туза и его слугу.
Так что, если я попру напрямую, вряд ли мне за такие подвиги вручат золотую медаль и выплатят все причитающиеся деньги.
Надо бы разобраться, что за персона осталась скрытой за кулисами. Какой у этого человека статус, и кто у него враги. Вероятно, найдутся люди, которые будут готовы заплатить за информацию, которой я обладаю. Знать бы только, как и к кому ее продать.
Я поправил тяжелый рюкзак на плечах.
Мне нужно больше информации.
Так что ближайшей подходящей точкой мне показалась Денисовка. Смущало только одно — как я не напрягал свою память, никак не мог вспомнить в этом направлении города с подобным названием.