Отвергнутые воспоминания
Шрифт:
В годы Эстонской Республики была основана Больничная касса, которая постоянно развивалась. Свою деятельность начали и профсоюзные объединения, характерные для западной демократии. К сожалению, в новой Эстонии не достигла прежнего уровня система профсоюзов. Советское время оставило в наследство свои предрассудки о профсоюзах. В Советском Союзе профсоюзы были удобным рабочим инструментом советской номенклатуры, в настоящее время у людей еще недостаточно опыта для того, чтобы профсоюзы начали бы защищать их права. В годы Эстонской Республики были созданы и многочисленные профессиональные союзы (рабочих, учителей, врачей и т.п.), которые должны были разрешать трудовые споры. Была создана специальная комиссия для предупреждения трудовых
В 1930-х годах было основано Тюремное попечительское обще-ство, члены которого посещали заключенных и заботились о том, чтобы после освобождения они нашли себе работу и жилье. Одним из активных деятелей этого Общества была учительница русского языка Лийди Махони.
Ниванка вспоминает, что родственники Лийди иногда были очень недовольны тем, что та устраивала освободившихся заключенных к своим родственникам, и иногда бывшие заключенные забирали все, что попадало под руку, и скрывались. А идея была хорошая. Кроме того, заключенным хотя бы раз в месяц предоставлялась возможность посещать свою семью. Находясь в тюрьме, можно было учиться и сдавать экзамены в Тартуском университете. Например, эту возможность использовали политзаключенные, университет окончили и «вапсы», чья учеба в университете ко времени ареста оставалась незаконченной. Заключенный мог посещать даже театры и концерты, конечно, определенное количество раз и не каждый день, и при нем всегда находился охранник в штатском.[40]
Ниванка пишет, что у такой прогрессивной тюремной политики была и отрицательная сторона, слишком незначительными бывали иногда и наказания. Так, один нотариус, проживавший в районе Нымме, злоупотреблял своими должностными обязанностями и обманул многих людей, выманив большие суммы денег. Его посадили, но в скором времени его заметили в ныммеском поезде – такое «пребывание в отпуске» возмутило многих. Система, существовавшая в 1930-х годах в эстонских тюрьмах и местах заключений, была гуманной и человечной: «Теперь это кажется гротескным мы все знаем, как Сталин трактовал понятие тюрьмы. Это была совершенно другая крайность».[41]
В годы Эстонской Республики в таллиннской Батарейной тюрьме были открыты небольшие мастерские, где работали заключенные. Целью было создание в тюрьме маленькой модели идеального общества, чтобы помочь заключенным вернуться к нормальной жизни. Эстонские коммунисты даже издавали там свою газету.
Управление пропаганды, где начала свою работу Эрика Ниванка, в Эстонии было открытым учреждением, и все знали, что то или иное мероприятие организовано этим Управлением. Оно не было местом тайных интриг и скрываемых должностей, где работали таинственные люди. У Эстонского государственного управления пропаганды была другая цель: через культурную мотивацию способствовать закреплению традиций, тем самым укрепляя гражданское общество.
В отличие от работы на радио, где женщины получали меньшую зарплату, нежели мужчины, в Управлении пропаганды царило равноправие. По воспоминаниям Ниванки, премьер-министр Каарел Ээнпалу и особенно министр пропаганды Антс Ойдерма, некоторое время являвшийся начальником Ниванки, ценили своих мудрых жен, и это отношение передавалась и остальным. Ниванка проработала на Тоомпеа более четырех лет. Она стала инициатором многих начинаний, ее труд ценили и за него платили на тех же принципах, что и мужчинам.
Отдел культуры Управления пропаганды в основном занимался такими мероприятиями, которые охватывали всю страну. Велось сотрудничество с волостными старейшинами и их заместителями, а также с разными обществами и организациями.
Первое
Управление пропаганды и работавший там поэт Хенрик Виснапуу стояли также у истоков проведения Года книги. Начало этой традиции было положено 23 февраля 1935 года, когда исполнилось 400 лет со времени напечатания катехизиса Ванрадта и Коля. В советское время эта традиция прервалась и была восстановлена по инициативе президента Леннарта Мери. В проведении Года книги приняли участие и многие эстонские писатели.05
СВОЕ И ОБЩЕЕ
Работая над документальным фильмом «Непрошенные воспоминания», я много работала в Эстонском киноархиве. Я просмотрела множество фильмов 1939 года, запрещенных в советское время. Кажется, создатели фильмов 1939 года инстинктивно чувствовали, что эстонцам не спастись от войны, что впереди ожидает что-то страшное. Иначе зачем они так тщательно хотели запечатлеть это лето 1939 года. Может быть, для того, чтобы это время перед насилием и террором оставалось в памяти счастливым.
Смотрю кинокадры. Красивые дома, еще не превращенные в руины, семьи занимаются повседневными делами. Они еще не могут предчувствовать, что через пару лет многих ожидает дорога в Сибирь и смерть. Читаю описание Эрики Ниванки.
Была одна кампания, проведенная нашим Управлением пропаганды, акция украшения своих домов. Эта означало, что красились дома, сажались деревья и закладывались сады. Это акция была чем-то символическим, это был как будто знак того, что мы со всеми трудностями справились и теперь украшаем свои дома. Это было последним мероприятием, проведенным нами. После того как парламент собрался вновь Управление пропаганды было закрыто.[43]
После оккупации Эстонии советская пропаганда объявила крестьян кулаками, нацистами и предателями отчизны. Изучаю исторические источники. К 1939 году, последнему году независимости Эстонии, зарплата эстонцев выросла, потребительская способность была высока. Так, в 1939 году за свою зарплату рабочий мог купить на 97% больше товара, чем это было в царской России в 1913 году. Потребительская способность рабочих в Эстонии была на 200% выше, чем в Советском Союзе, и на 20–25% ниже, чем в Швеции.
В Эстонии в это время было 70 000 владельцев хуторов. Земельная реформа создала новые основы для системы сельскохозяйственного производства. Исполнилась давнишняя мечта эстонских крестьян получить землю, стать хозяином хутора. По земельной реформе, принятой Учредительным собранием 10 октября 1919 года, было национализировано 2,346 миллиона га земли у крупных помещиков. Эстонское сельское хозяйство представляло теперь систему малых крестьянских хозяйств. На месте старых помещичьих угодий возникли новые хутора. До земельной реформы в Эстонии было 52 000 хуторов, теперь же их стало еще больше. Успешно развивалось животноводство. В конце 1930-х годов эстонский крестьянин получал около 50% своих доходов от продажи молока. Молоко перерабатывали, производили, прежде всего, масло, которое, как яйца и говядину, экспортировали в основном в Англию и Германию.