Отвергнувший Магию. Том 1
Шрифт:
Оборотень стоял перед ним, с довольным выражением на лице, как будто утверждая: «Глаз за глаз». Его взгляд был наполнен жестоким торжеством, и Альберт ощутил, как его сила тает. Но даже в этом моменте, несмотря на пульсирующую боль, в его сердце пылала решимость. Он не мог позволить этому чудовищу победить.
Оборотень снова рванул вперёд, его когти вырывались из тени, и он атаковал с ещё большей яростью, использовав обе лапы. Но Альберт, несмотря на болезненное покалывание в лице и сквозь туман боли, был готов. Его руки, хотя и дрожали от раны, схватили огромные лапы чудовища,
— Все, с меня хватит! — проорал Альберт, в его глазу горела пламя ярости. — Это битва слишком затянулась. Ты решил меня оружия, так знай, я сделаю тоже самое!
Словно зверь, он взялся за лапы оборотня, сжав их со всей возможной силой. Суставы начали трещать, и Альберт, не жалея усилий, скручивал их, ломая кости, разрывая сухожилия. Мышцы чудовища рвались, как мокрая ткань, а сам зверь зарычал от боли, пытаясь вырваться. Но Альберт не отпускал, его пальцы как клещи сжимались, не давая возможности для спасения.
В его голове звучал только один мотив — завершить эту бойню. С каждым движением Альберта оборотень слабеет, и вскоре его движения становятся неуклюжими, почти безжизненными.
— Это твоя последняя ошибка, — прохрипел Альберт, напрягаясь до предела, когда ломал последний сустав зверя. — Тебе не уйти.
С последним усилием он разорвал лапы чудовища, оставив его беспомощным.
Оборотень рухнул на землю, его огромные лапы больше не слушались его, а тело слабо дергалось от боли. Крики стихли, а рычание зверя превратилось в хриплый, беспомощный звук. Альберт стоял над ним, тяжело дыша, его тело было покрыто кровью и ранами, но в глазах всё ещё горела ярость.
Зверь, с каждым мгновением теряя силы, пытался подняться, но каждое его движение было замедленным, как в замедленной съемке. Альберт не спешил. Он знал, что победа уже в его руках. Он смотрел на оборотня с презрением и облегчением, понимая, что эта битва наконец-то близится к завершению.
— Ты всё ещё жив? — прохрипел Альберт, шагнув ближе к поверженному чудовищу. — Ну что ж, это не продлится долго.
Альберт схватился за шею оборотня, его пальцы сжались вокруг горла чудовища. Он почувствовал, как напряжение в его мышцах нарастает, а каждая клетка тела, усталая от боли и крови, требовала покоя. Но он не мог позволить себе расслабиться. Этот бой должен был завершиться сейчас.
С силой, продиктованной отчаянием и жаждой завершения, он начал тянуть шею оборотня назад. Суставы зверя трещали, мышцы сопротивлялись, но Альберт не останавливался. Он знал, что с каждым мгновением ему нужно было добить это чудовище. Если он ослабит хватку хотя бы на секунду — это может стоить ему жизни.
— Хватит, — пробормотал он сквозь зубы, ощущая, как его сила преодолевает сопротивление чудовища.
С последним усилием Альберт сорвал голову оборотня с плеч, его дыхание тяжело звучало в ушах, но не было ни радости, ни облегчения. Он просто стоял, вытирая кровь с лица и пот со лба, понимая, что этот момент — конец.
Оборотень, лишённый головы, с тихим хрустом повалился на землю, его тело теперь было мертво, и Альберт остался стоять над ним, охваченный тяжёлым, но необходимым чувством
— Ну все. Источник... ликвидирован, — проговорил Альберт, тяжело выдыхая, с удивительным чувством тяжести и пустоты внутри. Его голос был хриплым, как будто каждый его выдох отнимал последние силы.
Он стоял среди безжизненных тел, которые некогда были живыми существами, поддавшимися ужасному воздействию. В тот момент, как голова оборотня покоилась на земле, все зомби, оставшиеся в городе, мгновенно прекратили своё существование. Они рухнули на землю, как марионетки с обрубленными нитями. Погибшие тела, некогда ожившие этой тёмной силой, стали ничем, как и сам их источник.
Альберт оглянулся на мрак, который в последние часы был его реальностью. Он почувствовал, как мир вокруг него снова приходит в тишину. Убийственный циклон сражений, яростных рычаний и человеческих страданий стал частью истории, которая уже не могла вернуть утраченные жизни.
Альберт подошёл к валяющейся голове оборотня и, несмотря на общее ощущение усталости и боли, его взгляд остановился на необычном предмете. Кулон, скрытый среди разорванных тканей, был нетипичным. Обычно такие кулоны использовались для картинок или каких-то личных мелочей.
Альберт замер. Его глаза расширились, когда он разглядел фотографию, вставленную в кулон. Это была та самая семейная фотография, которую он видел в одном из домов, в котором побывал. Его сердце ускоренно забилось.
— Ох, блять... — его голос едва слышан. — Так это был... ты? Мужик с той фотографии.
Альберт с силой закрыл его, как будто пытаясь скрыть от себя правду, которую он только что обнаружил. Он осторожно положил его обратно на тело оборотня, словно отдавая дань уважения.
Альберт опустил голову, его руки сжались в кулаки. Взгляд был направлен вниз, где лежал оборотень — чудовище, которое только что пыталось его уничтожить. Но теперь, в этом молчаливом моменте, Альберт осознал, что все эти битвы, все эти смертельные схватки не просто случаются. Всё это было частью какого-то безумного цикла, где он, и все остальные, становились пешками.
— Ты был силен... — произнес он тихо, с горечью в голосе. — Надеюсь, твоя семья выжила. Покойся с миром, мой враг.
Он поднялся, взгляд его стал твёрдым, а на лице застыла решимость. Он не мог позволить себе больше остановок, не мог позволить себе забыть, что война не закончена. Но на этот раз, в его сердце была тень уважения к тому, кто когда-то был человеком.
Альберт резко вздрогнул, его сердце пропустило удар, когда внезапный голос Виспа прорезал тишину его мыслей. Он не ожидал, что этот голос прозвучит так громко, будто сам Висп стоял рядом.
— [Молодец! Одноглазый пират!] — эхом отозвался голос в его голове, вызывая волну раздражения и усталости.
— Угомонись, Висп, — пробормотал Альберт сквозь зубы, стараясь вернуть себе контроль. — Не время для твоих шуточек.
Он ощутил, как внутренний голос Виспа проник в его разум, но теперь не было времени отвлекаться. Он заставил себя сосредоточиться, несмотря на боль, усталость и тот странный тягостный страх, что преследовал его.