Ой, мамочки
Шрифт:
Звуки рояля замерли.
– Это из "Печального дома", – пояснила Теола.
Я отхлебнула свой коктейль и ощутила, как по спине пробежал холодок. Вот, значит, откуда мне знакома эта песенка… я слышала, как мамочка поет отрывки из нее. Поставив бокал, я сказала:
– Вы были знакомы с моей мамой.
Не сводя глаз с двери, Теола допила свое виски.
– Деточка, вы говорите как исступленная поклонница. – Улыбка у нее была словно у фарфоровой куклы, а волосы отливали синтетическим блеском. Трудно поверить, что минуло сорок
Кошачий хвост легонько коснулся меня, точно рука друга.
– Моя мама умерла много лет назад. Имени ее вы, конечно, не вспомните. Она была одной из танцовщиц кордебалета в сцене в ночном клубе – в "Печальном доме". Знаете… пышные волосы, чистая бледная кожа…
– Американка? – Теола закрыла глаза.
– Англичанка. Они с моим отцом приехали сюда, чтобы попытать счастья, но она сумела получить только эту крохотную роль, и через несколько недель родители вернулись.
– Русалка?
Точнее определения не подберешь. Не знаю, является Теола Фейт монстром или нет, но уж ведьмой – наверняка. Она совершила еще одну ходку к столу с напитками.
– Этих танцовщиц кормили внутривенно, и всякий раз, случись им употребить плохое слово, они тотчас бежали на исповедь.
– А моя мама – какой она была? Ну, то есть… она выделялась среди остальных?
– Еще как выделялась. Она была хуже всех. Подволакивала ногу и вечно не попадала в такт. По-моему, поговаривали, что стоит, мол, ее выгнать, но… да-да, точно – Билли Андерсон, который играл веселого школьника, предложил оставить ее ради комического эффекта.
Я зарылась лицом в шерсть Чарли Чаплина. Не удивительно, что мамочка предложила мне выбирать между "Бэмби" и "Печальным домом". Она, которая жила ради своего искусства, должно быть, пережила тысячу смертей, когда ей предложили станцевать ради смеха. Но какой у нее был выбор – после того, как во имя поездки в Америку заложили все фамильное серебро? Я же была так сердита на родителей – еще бы, бросили меня на двоюродного дедушку Мерлина, – что ответила самым сильным детским оружием – равнодушием и не задала им ни единого вопроса о том роковом посещении Америки.
Мисс Фейт приподняла бутылку с имбирным элем – я покачала головой. Она встряхнула содержимое своего бокала, и кубики льда нестройно забренчали. Еще один взгляд на дверь – и бокал накренился, напиток брызнул на кремовое платье.
– Сдается мне… – Слова давались ей с заметным трудом, отчего речь становилась невнятной (очевидно, ожидание отразилось и на Теоле). – Однажды… между дублями… я разговаривала с русалкой. Она сказала, что у нее есть дочь.
– Ну и память.
– Деточка, в моей профессии это главный капитал!
– Мама упоминала
– Вряд ли… она вообще не говорила… о ваших размерах. Несла обычный материнский вздор – что вы самая красивая, самая смелая… – Теола Фейт медленно продвигалась по комнате.
Меня окутало тепло, ничего общего не имевшее с котом на моих коленях. Но вдруг Теола все это выдумала на ходу? Чтобы поддержать разговор? Может, ей просто одиноко? Невольно вспомнились жуткие истории, которые Мэри рассказывала о своей матери.
Теола ополовинила бокал, покачнулась, затем снова выпрямилась по стойке "смирно".
– Вижу, как сейчас, вашу мать. Джеффриз стояла рядом со мной – наживляла булавками сборки на моем платье. Одна из булавок воткнулась в меня. Помните?.. Последняя капля переполняет чашу. И вся эта суета вокруг… Пустая трата времени… и эта женщина, которую держали только… ради того, чтобы доказать, будто у Голливуда тоже есть сердце. На черта ей была нужна моя жалость?! У нее был муж… и дочь.
– И у вас тоже. – Я попыталась встать, но кот не позволил.
Круглые глазки панды вперились в меня.
– Мэри! – Она будто выхаркнула это имя. – Милочка, моя драгоценная дочурка к тому времени уже давно меня ненавидела. И спрашивается, за что? Из-за каких-то глупых обид? Из-за мелких неудобств? У меня была работа, слава, я вела жизнь сексуально активной женщины.
Отчаянно подыскивая, что бы сказать, я проследила за ее взглядом и задрожала: дверь медленно открывалась. Кот встрепенулся и отправился на разведку, я тоже вскочила, открыв рот для прощальной речи, когда… уф, снова ложная тревога.
Пританцовывая, вошла Джеффриз; лицо её сморщилось настолько, что казалось сплошным ртом под белым чепцом.
– Не налетайте на меня, мисс Теола, я тут ни при чем, да и Пипс тоже – хотя он и слег из-за вас с мигренью. – Не обращая на меня внимания, она стремительно, с грацией ходячей метлы, подлетела к хозяйке и, подбоченясь, вскинула острый подбородок. – Даже этот французский граф Монте-Кристо не смог бы достать Мэри Фейт из шляпы, потому что ее здесь нет! Утром она сказала, что пару дней назад разговаривала с преподобным Енохом Гиббонсом и тот пригласил ее на трапезу лечебного голодания и воздержания, аккурат нынче вечером. Вроде бы хочет взять у нее интервью для своей церковной газеты. Под заголовком – "Мученица наших дней".
Держась за спинку кресла, словно за детский ходунок, Теола Фейт обошла его вокруг и плюхнулась на сиденье.
– Вы все с ней заодно, – глухо пробубнила она, глядя прямо перед собой ясными глазами, которые некогда сводили с ума миллионы зрителей. – Но вечно убегать от меня Мэри не удастся. Все молитвы пастора Еноха, вместе взятые, не спасут ее от меня. – Она презрительно скривилась. – Вот уж, наверное, приятно ему будет узнать, что его женушка поселилась со мной в номерах Джимми! Должен же кто-то у меня прибираться…