Озарение Нострадамуса
Шрифт:
«Так вот оно что! — мысленно воскликнул Илья Абрамович. — И на этот раз группенфюрер выполнял не свою волю, в таком странном тоне беседуя со мной!»
Профессор Рубинштейн сбрил свою арестантскую бороду и в прежнем обличии явился к университетскому начальству, уже предупрежденному о его возвращении и выразившему удовлетворение, что он сможет открыть свой курс через два дня с начала учебного года.
Но это начало учебного года совпало со вторжением гитлеровских войск в Польшу, вмешательством Франции и Англии, отказавшихся от совместных
Первый же семинар по релятивистской физике принес Илье Абрамовичу волнующий сюрприз.
В числе явившихся к нему студентов оказалась… Инесса Сантес. И дело было не только в том, что эта испанка носила имя Инессы Арманд, в которую он когда-то был безнадежно влюблен, но еще и в том, что она мучительно напоминала ему своим красивым смуглым лицом кого-то, кого он никак не мог вспомнить…
После семинара, когда студенты уходили, профессор стоял в дверях аудитории и смотрел вслед удаляющейся изящной девушке, отметив, что, если бы ее собранные в пучок волосы распустить, они достали бы колен.
На следующем семинаре Инесса Сантес, дождавшись, пока все студенты разойдутся, обратилась к профессору, глядя на него продолговатыми, чуть приподнятыми к вискам глазами цвета спелой сливы:
— Профессор, объясните, чтобы я поняла, как это может быть, что два тела, разлетаясь друг от друга со световыми скоростями каждое, отдаляются на самом деле лишь со скоростью света?
Рубинштейн, стараясь быть академически строгим, объяснил:
— Привычное простое сложение скоростей разлетающихся тел в обычных условиях ошибочно. Но ошибка эта, при ничтожности этих скоростей по сравнению со световой, неощутима.
— Непонятно, — призналась студентка.
— Тогда представьте, что мы убегаем друг от друга…
— Простите, профессор, но убегать от вас — это уж я совсем не могу представить! — не без лукавства возразила девушка.
Профессор постарался скрыть смущение:
— Хорошо. Пусть два снаряда разлетаются после взрыва в разные стороны. Как бы ни силен был взрыв, скорости их ничтожно малы по сравнению со световой.
— А при чем тут свет?
— Потому что… где мне записать формулу?
Инесса протянула маленький надушенный дамский блокнотик, и Илья Абрамович записал в нем формулу <javascript: NW4>.
— Как видите, в числителе дроби скорости складываются и могли бы удвоиться, если бы не делились на знаменатель, где к единице добавляется соотношение произведения скоростей и квадрата скорости света.
— Я постараюсь понять, герр профессор. У меня будет теперь ваш автограф. Разрешите мне прийти еще раз.
— Ради Бога! Буду рад ответить на все ваши вопросы.
— Будете рады? — лукаво спросила она и ушла.
А на следующем семинаре она была печальной и опять дождалась, когда все разойдутся.
— Вы не в духе сегодня? — спросил Илья Абрамович. Инесса вздохнула:
— Началась
— Но там победил фашизм! — не удержался Рубинштейн.
— Я и спешила туда для борьбы с ним! Теперь вам придется терпеть меня все четыре года.
Но через два года 22 июня Гитлер, порвав пакт о ненападении, напал на Советский Союз, бомбя мирные города, и его вермахт парадно шествовал по чужим захваченным улицам.
В последующий год с небольшим Илья Абрамович, повесив у себя дома на стену карту, с горечью переставлял на ней флажки на захваченные нацистами знакомые ему города и местности.
Но Москвы взять Гитлеру не удалось, и его войска потерпели там, к истинной радости Рубинштейна, поражение, отброшенные далеко на запад. Но Ленинграду грозила полная блокада.
Немцы захватили Крым, эту жемчужину юга, и выпустили специальную медаль в виде золотистого шита с изобретением Крымских гор и победной надписью. Теперь они рвались на Кавказ и к Сталинграду, к великой русской реке Волге.
Однажды совсем не в день семинарских занятий в кабинет профессора вбежала взволнованная Инесса.
— Илья Абрамович! Илья Абрамович! Такая радость! Я не могла не прибежать к вам, — по-русски выпалила она, с трудом переводя дыхание.
Рубинштейн был ошеломлен:
— Вы… русская?
— Нет, нет — испанка! Нас в детстве доставили на пароходе в Советский Союз. Там я кончила русскую школу, а застряла в Германии в вашем университете. Но не в этом дело, не в этом!
— В чем же?
— В полном разгроме немецкой войсковой группировки в районе Сталинграда. По всей Германии объявлен траур. Русские взяли в плен всю армию во главе с фельдмаршалом Паулюсом. Я знала, что вы обрадуетесь!
— Пусть у них будет траур, — сказал Рубинштейн.
Но, несмотря на траур, занятия в университете продолжались, и после очередного семинара Инесса снова дожидалась, пока все студенты уйдут.
Профессор думал, что она будет говорить о положении на фронте, может быть, о годах, проведенных в России, но Инесса его опять удивила.
— Профессор, — сказала она на своем милом, чуть искаженном немецком языке, — в свое время вы так блестяще объяснили мне парадокс сложения субсветовых скоростей, — и она вынула свой блокнотик, — но, приступая к курсовой работе, я встала в тупик. Пожалуйста, помогите мне.
— Охотно.
— Я представила себе, что тела не разлетаются, а движутся друг к другу со световыми скоростями. Что произойдет при их встрече?
— Взрыв, с энергией, равной произведению половины массы столкнувшихся…
— Соединившихся, — поправила Инесса.
— Соединившихся тел, помноженной на квадрат их относительной скорости, которая опять-таки будет равна лишь световой.
— Спасибо, профессор. Из двух вариантов мне больше нравится не разлетание от взрыва, а совсем другой взрыв при соединении. Правда, так? — добавила она по-русски и засмеялась.