Озаренные солнцем
Шрифт:
Он любит ее…
Прямо сейчас, в эту минуту, она может закончить эту пытку, они могут взглянуть друг на друга, он может коснуться ее… и она напряглась, натянулась струной, вот, еще мгновение, только шаг — и она утонет в его объятиях… ведь он здесь, так близко… она подняла руку и тронула гобелен; она сделает это, сейчас…
Но грубая ткань гобелена вдруг обожгла ее пальцы, скидывая пьянящее наваждение. Она отдернула руку и, до боли закусив губу, яростно замотала головой, словно пытаясь вытрясти из головы все мысли.
«Я не
Это помогло ей. Она беззвучно вздохнула и вновь прильнула к гобелену, уже точно зная, что выйдет отсюда не раньше, чем король покинет эту комнату.
Плоидис сидел в кресле, задумчиво вглядываясь куда-то, еще несколько долгих мгновений. Потом он вдруг печально усмехнулся — и у Иллиандры екнуло сердце от этой усмешки. В ней было все, все чувства смешались во взгляде короля, — и Иллиандра едва сдержала слезы, поняв, что победило.
Плоидис, все еще усмехаясь, встал и медленным шагом вышел из комнаты, и Иллиандра знала, что он уже не вернется.
Выждав еще немного для верности, она выбралась из-за гобелена и, забрав из ящика ответное письмо Плоидиса, юркнула в тайный ход и поспешила обратно.
Записка от Делтона застала Плоидиса в тот момент, когда он уже собирался возвращаться в покои.
«Еще одно письмо?.. — подумал он со странной тревогой, охватывавшей его всегда, когда он вспоминал о таинственном Архитогоре. — Что ж…»
Король поднялся, сжег записку на свече и направился к боковой двери. Чтобы пройти в кабинет, где его ожидало письмо, нужно было миновать все оставшиеся три комнаты, хотя, на самом деле, напрямую между его рабочим кабинетом и тем, где был тайный ход, находилась всего одна. Плоидис торопливо проделал изогнутый путь и вошел в дальний кабинет. Здесь, в столике, его ждало письмо.
…Чего еще хотел от него Архитогор?..
Плоидис быстро открыл ящик и достал конверт.
«Надо же… — подумал он. — Печать… раньше ее не было».
Вскрыв конверт, он оставил его на столе и, опустившись в кресло, принялся читать.
«Ваше Величество,
Хочу спросить Вас, почему Вы до сих пор не доверяете мне.
Плоидис нахмурился.
Воистину, Вы не доверяете, потому что, если бы это было иначе, Вы бы обязательно нашли дело для меня.
Я уже писал Вам о своей преданности, думаю, нет смысла повторять еще раз. Хочу сказать только, что я поистине и всецело предан Вам, и любые Ваши цели есть и мои.
„Чего же ты хочешь? — подумал Плоидис. — Чтобы я раскрыл все карты?..“
…Возможно, Вы считаете, что я признаю лишь верность народу? Но нет, я достаточно говорил об обратном в прошлом своем письме.
Возможно, Вы хотите знать, почему я до сих пор не открыл Вам своей личности?..
Плоидис нахмурился сильнее.
„Да, вот это я действительно хотел бы знать“.
…Что ж, Ваше Величество, я позволю себе дерзость не отвечать на этот вопрос.
Но несмотря на это, Ваше
Прошу Вас, Ваше Величество, все же довериться мне и ответить на это письмо, ибо в королевстве есть дела, в которых я в силах помочь Вам.
Благодарю.
Архитогор».
«Значит, хочешь помочь мне? — подумал Плоидис. — Что ж… что ж, посмотрим».
Он быстро сложил письмо и, взяв перо, принялся писать ответ.
Он писал долго; закончив, он запечатал конверт королевским гербом и положил его в ящик, который обозначил Делтону для переписки.
Дело было сделано.
Но теперь одна мысль не давала ему покоя.
Архитогор… друг ли он… да и возможно ли, чтобы у короля были друзья…
Это возможно — и Плоидис знал это.
И он знал человека, который был его другом, его единственным другом в том смысле, в котором он понимал это.
«Илли… — Плоидис вздохнул едва слышно. — Ох, Илли, зачем же ты ушла от меня».
Он не забыл ее. Прошло уже больше полугода — а он все не мог ее забыть. И вот здесь, в самом крайнем ящике, он хранил единственное, что у него осталось от нее… ее записка. Он сжал в руке маленький, слегка желтоватый конверт и почувствовал, как чем-то тяжелым наполняется сердце.
«Илли, почему ты не здесь, не рядом?.. Мне так не хватает тебя… не хватает твоих внимательных глаз, твоей нежной улыбки, не хватает живых споров с тобой… — он вдруг очнулся и резко отбросил конверт назад, в стол. — Довольно!!.. Сколько можно? — он с какой-то злобой захлопнул ящик и с силой повернул ключ. — Плоидис, ты король! Ты король, в конце концов! На тебе страна! А ты думаешь — о чем? — о личных прихотях!!»
Но он тут же понял, что соврал себе. Разве можно назвать так то, как он жил, то, чем он жил в последние полгода?..
Нет, Иллиандра не была его прихотью.
Он провел рукой по волосам и тяжело опустился в кресло.
«Илли…»
С тех пор, как он потерял отца, словно что-то сломалось в его жизни.
Раньше, что бы ни случилось, с ним всегда был Стер, и Плоидис жил безмятежно, потому что знал это. Знал, когда маленьким мальчиком боялся привидений, живших в его покоях, и отец успокаивал его по ночам, — и когда он был рядом, ничто не пугало Плоидиса. Он бы не дал его в обиду никаким привидениям, он был сильным и храбрым, и все привидения, разумеется, боялись его.
Потом Плоидис вырос, и детские страхи исчезли.
Но появились взрослые. И пятнадцатилетний Плоидис горько пожалел, что так и не остался на всю жизнь ребенком и не боялся придуманных привидений.
Жизнь, со всей ее неприглядностью и прямотой, обрушилась на него в одно мгновение. Когда ему было пятнадцать, Стера чуть не убили, почти приведя в исполнение заговор. Именно тогда Плоидис в первый раз почувствовал, что и его отец — всего лишь человек, и он не всемогущ.
И что он тоже умеет ошибаться.