Ожесточение
Шрифт:
Однако дальше жизнь стала налаживаться. Еще через две недели он уже сидел с этими старослужащими ночью в здании аккумуляторной станции, окна были закрыты плотными одеялами, чтобы дежурный по части на обходе не увидел света. На столе стояли стаканы с портвейном. Играли в очко с сержантами танкового полка, перелезшими через забор части. Дым дешевых папирос, поганое вино, отличные ребята, туз приходит к тузу, Ахмед опять утек сквозь пальцы.
Там в армии произошло и первое серьезное разочарование: Ахмед достиг потолка спортивной карьеры. Он стал чемпионом военного округа, но уже на уровне чемпионата вооруженных сил он уступал. Он увидел, что есть люди, которые превосходят его. Его потолком было стать при везении бронзовым - серебряным призером чемпионата страны. Завоевать унизительное второе место. Это уязвило
После армии отец принял Ахмеда в отдел снабжения на опытный завод. Опять прекрасный период в жизни. Пять дней в неделю Ахмед сидел за письменным столом в отделе снабжения завода. За окном теплый ветер качал пирамидальные тополя, в голубом небе белые самолеты заходили на посадку вдоль голубых гор, рабочие с криками тащили куда-то какую-то хрень. Заполнив заказы, Ахмед впадал в теплое состояние медитации, в котором минуты текли незаметно. Скоро вечер, скоро выходные, красота!
Мать пыталась знакомить его с девушками из хороших семей, немного пилила по поводу несерьезного поведения. Ахмед не спорил, он мягко, по-доброму утекал сквозь ее доводы. Интерес и смысл жизни в это время составляли женщины и хорошее времяпрепровождение.
Сразу после работы в пятницу с Вахой ныряли в машину, на повороте на Урус-Мартан подбирали Шамиля. Летели на один из курортов Минеральных Вод или на Каспийское море. Ахмед больше всего любил Кисловодск. Шамиль предпочитал пляж на Каспийском море. Стекла в машине опускали полностью - шум теплого ветра, миражи над раскаленным асфальтом, по которому летит новый шикарный красный ВАЗ-2106 Ахмеда весь в антеннах с хромированным радиатором, бамперами и наклейкой "Супермена" на крыле. Дорога занимала часов пять-шесть. Можете себе представить: тогда не было блокпостов с бетонными надолбами, автоматчики в бронежилетах не проверяли документы на границах районов, не нужно было открывать багажник на проверку каждые пятьдесят километров!
В Кисловодске рестораны, санатории, танцплощадки, парк. Женщины десятков национальностей со всего Советского Союза, отдыхающие от своей жизни. Ах, ресторан Долины Роз! Розами пахнет так, что сойти с ума. Кто не устроился, тот дурак и ночует в машине. У Ахмеда не было случая, чтобы он ночевал в машине, а не у подруги где-нибудь в санатории. Женщины безошибочно чувствуют в мужчине вот этот талант понимания, чуткости к партнеру. Возможность доверять.
Великий Фаэрвол
Между окончанием Первой войны и началом Второй было время, о котором Ахмед говорил кратко: "Мы все были бригадными генералами".
Магомед тяжело восстанавливался после ранения. Врачи говорили, что последствия будут сказываться всю жизнь. В это время Магомед очень расширил бизнес на Северо-Западе, в Петербурге, почти закрыв дела в Москве.
В конце 90-х вокруг Ахмеда сложилась сложная ситуация. Его искали все. К Ахмеду имели вопросы серьезные люди различных национальностей, не говоря о такой мелкой неприятности, что он находился в федеральном розыске. Магомед и Ахмед решили, что целесообразно Ахмеду и Родине отдохнуть друг от друга некоторое время. На роль чужбины была выбрана Англия. По связям, оставшимся у Магомеда со времен Дубны, Ахмеду организовали грант на экономические курсы для представителей развивающихся стран. "Заодно поучишься",- сказал Магомед. На учебе Магомед был зациклен прямо как их отец Муса, и такой же упертый. Ахмеду оставалось только головой качать сокрушенно, учебой Мага уже задолбал всех близких родственников. Ахмед бы лучше загасился на полгодика где-нибудь на западном побережье Турции. Но, во-первых, Ахмед привык быть младшим братом, во-вторых, всеми деньгами в семье командовал Магомед, так что бригадный генерал победоносной армии горцев Ахмед стал скромным студентом колледжа в Оксфорде.
Прямо скажем, не совсем студентом, а слушателем необременительного курса по экономике и поведению людей в экономических системах. Еще он посещал курс по совершенствованию языка. Пожив пару недель после приезда в общежитии, он подыскал домишко в Саммертауне.
Неожиданно возникла проблема одиночества. Людей вокруг было много, но контакт с ними был почти невозможен. Первый раз в жизни Ахмед почувствовал, что он сильно не такой как окружающие. И дело было не в его национальности, как раз с этим вокруг было
Появилась масса свободного времени - никогда в жизни этого не было. Написал несколько стихотворений, отправил друзьям. Два из них на русском языке, "Стервятники над Бамутом" и "Волки в ночном ущелье", Ваха положил на шансон, и они стали популярны в ресторанах кавказских республик. "Волки" потом еще несколько раз были обработаны и через несколько лет собрали миллионы просмотров.
Нам, его друзьям, понравилось больше длинное стихотворение, скорей, небольшая поэма "Мой город детства". Где было вот про это про все - про жару, про тополя, про голубые горы. "Весной в цветах тонувший город мой..." Про красный ВАЗ-2106, про Шамиля, с независимым видом ожидающего на автобусной остановке на повороте на Урус-Мартан в штанах Леви-Страус. "В штанах, натертых кирпичом, как будто тут он ни при чем..." Впечатления юности: "Куяны, драки, кабаки на берегах родной реки - мой город детства..." Вам, может, это ни о чем не говорит, ну а нам родное. "На бандитизм и ваххабизм ты променял социализм, мой город детства..." - это уже на злобу дня.
"Похоже, Ахмеду совсем крышу сносит от скуки на этой учебе", - отписался Вахе Шамиль.
В выходные Ахмед катался на машине по окрестностям Оксфорда. Будете смеяться, но Англия оказалась и в самом деле такой, как в сериале "Мидсаммерские убийства". От одинаковых чудесных лужаек, парков и сказочных домиков Ахмед начал страдать клаустрофобией. Пытался найти лес, хоть что-то заброшенное, но где ж его найдешь в центре Англии? Вместо леса - икебаны из красиво причесанных деревьев на холмах. Женщины с отчужденными лицами, не обещающими счастья. Даже овцы какие-то декоративные, не намекающие на возможность шашлыка.
В одну из суббот он пошел в музей Ашмолеан, зашел там перекусить в кафе, в этот момент отчуждение с окружающей действительностью достигло апогея. Был как раз момент, когда он настолько устал от чужой языковой среды, что ему было трудно формулировать самые простые мысли. Сначала он сделал промашку, заказав чай и капучино. Чай принесли, а капучино официантка не подавала. Ахмед не мог понять, что официантка ждет спутника Ахмеда, чтобы подать капучино. Потом Ахмед не мог ей втолковать, что никакого спутника нет, это для него чашка капучино. Официантка не знала, можно ли так - после чая капучино. Ей пришлось звать менеджера. Менеджер разрешил. Наконец, принесли капучино, но от волнения с кейком вышла тоже непонятка, принесли не тот, что хотел Ахмед. Не то чтобы он плохо объяснял, его упорно не понимали. Ахмед уже чувствовал, что развлекает окружающих. Опять же от волнения с таким невозможным клиентом официантка забыла ложечку для чашки с капучино. Ахмед подозвал ее снова и попросил "маленькую ложку". Вежливо, спокойно, очень, очень спокойно понижая голос, просил маленькую ложку. Официантка отрицательно мотала головой. Ахмед потерял ощущение контроля над реальностью. Чего она хочет? Она не понимает? Но нельзя же быть такой тупой! Издевается? Разводит? В последние годы выработался рефлекс: непонимание ситуации стало однозначным сигналом опасности. В такие мгновения Ахмед становился невероятно сильным, и окружающие чувствовали это. Официантка отодвинулась в испуге, выставив поднос как щит.
– Ложку для кофе. Дайте ему ложку для кофе, - сказала молодая женщина за столиком рядом.
– Вы очень помогли мне, - с облегчением сказал Ахмед, - почему она не понимала меня?
– Это свойство англичан.
– Я изо всех старался быть вежливым и понятным.
– Ваша интонация звучала как угроза.
– Я не подумал о такой возможности. А вы разве не англичанка?
– Нет, я шотландка. Хотя, по правде сказать, мы такие же. Вы занимаетесь философией?