Ожесточение
Шрифт:
– Почему вы так решили?
– Потому что вы похожи на Сократа в молодости, - она кивнула на копию скульптуры Лисиппа на входе в кафе.
Ахмед улыбнулся, действительно было что-то общее. Он схватил чашку с капучино и пересел к ней за столик:
– Это мне нос в юности сломали, но все же я не такой старый урод. А вы чем занимаетесь?
– Я работаю здесь, я занимаюсь историей. Я специалист по периоду античности.
Ахмед
– Хорошо, что вы не сказали, что я похож на этого джентльмена! Кстати, а он что здесь делает? Я же с ним в армии служил!
Женщина засмеялась, ее глаза блестели интересом, контакт был установлен, язык понятен, жизнь снова заискрилась.
"Ну, слава Аллаху, закончилось одиночество", - подумал Ахмед, еще не представляя, насколько.
Почему мы не можем быть вместе
Настроение Этель стало переменчивым, как облачность в Оксфордшире. Виза заканчивалась, оканчивался курс Ахмеда.
Единственное, что не нравилось Ахмеду в жизни - это война. Теперь Ахмед мог не только ударить человека, но и живьем порезать его на мелкие куски, если это было необходимо. Но в его жизни появился новый позорный секрет: он ненавидел войну. В войне ему виделась какая-то тотальная бессмысленность и для тех, кто погиб, и для тех, кто считается победителем. Он понял слова "удаляйтесь от всего, что напоминает войну". Он чувствовал, что ему хочется застрелить муллу, призывающего убивать неверных. Ахмед чувствовал, что ненавидит тех, кто сеет ненависть, но он сам заразился ненавистью.
Женщина, с которой они общались на их собственном англо-русском диалекте, вытолкнула из его души всю эту темноту. Он ловил себя на том, что по нескольку дней не думает ни о прошлом, ни о делах, оставшихся в России, вообще не думает ни о чем, кроме Этель и связанных с ней вещах, например, куда они поедут вечером или в выходные.
Люди, которые говорят, что счастливое время пролетает быстро, ничего не знают о счастье. Минуты удовольствия проходят быстро, а эти полгода казались Ахмеду самыми долгими в жизни. Были эти полгода и вся остальная жизнь.
Вопрос "что будет дальше" не обсуждался. Было как бы понятно, что кроме любви у них ничего нет. Слишком разная жизнь. Ахмеду остаться с ней? Он бы с ума сошел от скуки. Ей ехать с ним? Не вышло бы ничего хорошего. Этель не могла без своего занятия. Это не говоря об их долге перед близкими.
– Она не могла без своего, я не мог без всего этого, - Ахмед развел руками, когда встретился с Магомедом после возвращения,- Слишком разная жизнь. Получалось, что у нас общего? Только любовь. Такая бывает один раз. Другой такой женщины не было и не будет, я знаю. Почему Аллах так распорядился? Но спасибо Ему, что это было.
Ахмед иногда рассказывал Этель о своей жизни, о своей семье. Он был отличным рассказчиком. Она спросила его: "Вы люди удивительной судьбы. Ты никогда не думал написать книгу?"
– Читатели не поверят, - сказал
Этель поймала себя на том, что для нее это тоже как-то чересчур. Она не могла даже оценить, насколько это правда, насколько художественное преувеличение. Тем более что она заметила милую черту своего любимого мужчины - все немного преувеличивать и романтизировать. Только о своей войне он почти не рассказывал. Она чувствовала, что не нужно спрашивать.
Еще в начале знакомства Ахмед показывал Этель фотографию семейной башни на горе, и Этель неожиданно сказала:
– А у меня есть свой замок в Шотландии. Там живет моя тетя. Но на самом деле он мой. Хочешь, съездим туда в выходные?
Вид, открывавшийся с узкой горной дороги, был суров и холоден. Дул сильный ветер, как рассказала Этель, он дует тут почти всегда. Ветер трепал моря зеленой травы, зачесанной в одну сторону. Где-то за горами чувствовался океан, хотя его не было видно. Почти не было деревьев, несколько рощ в долинах вокруг. Рядом с рекой в долине был виден большой дом, действительно замок.
– Поэтому мы тут все с характером, - сказала Этель, почувствовав настроение Ахмеда.
Хотя Этель предупредила тетю об их приезде, тетя заметно волновалась при знакомстве.
Осмотрели дом, поднялись наверх на крышу, огороженную каменными зубцами. В главном зале печь-камин, в который можно было заехать на машине. В трубу тянуло сквозняком. В комнатах было холодно. Этель объяснила, что закон запрещает перестройки и установку современных систем отопления.
– У Ахмеда тоже есть замок, - сказала Этель тете за ужином.
– Только там никто не живет, мы живем в селе рядом в домах со всеми современными удобствами. Мы же не дикари какие, - попытался пошутить Ахмед. С чувством юмора у него не клеилось в тот день.
Когда они уезжали, тетя, зная, что Этель очень важно ее мнение, сказала:
– Если честно, я не поняла, это блюдо экстремально особенного вкуса.
Учеба закончилась, виза кончалась, Магомед разрулил проблемы. Стали приходить тревожные вести о новой напряженности на родине. Семье снова был нужен военный руководитель. Снова звал долг. Не было возможности задерживаться.
– Я взял билет, - сообщил Ахмед.
Этель пожала плечами, она знала, что этот момент наступит, но никогда ведь не знаешь заранее, что будешь чувствовать. Последние дни были тяжелые, хотя они старались делать вид, что все нормально. Даже было облегчение, что наступил день отъезда.
Ахмед хотел вызвать кэб, но Этель сказала:
– Я сама отвезу тебя в Хитроу.
По дороге в аэропорт молчали. Молчали и в очереди до стойки проверки багажа. Молча поцеловались, легким поцелуем, напоминанием. Ее мужчина скрылся в воротах на посадку.