Пацан. Воин. Маг. Сражайся или умри!
Шрифт:
— Лопайте, парни, — сказал он вопросительно глядевшим на него друзьям. — Вкуснятина.
— Теперь можно и поговорить, — утерев подбородок рукавом халата, сообщил Шакир.
И завел длинную нудную шарманку о том, что сезон дождей в степи залил все пастбища. Что половина лошадей передохла от бескормицы, а вторая половина сильно отощала. И что волки по ночам нападают и воруют детей, а месяц назад Фарнир проглотил Луну. Что целое племя орков заблудилось в степи и потерялось, его до сих пор найти не могут.
В
Сашка слушал вполуха, грыз дольку дыни, кивал и надеялся, что лицо его выражает достаточную степень сочувствия. Видел он сегодня оркских коней на ярмарке, ловил краем уха разные разговоры, и прекрасно понимал, что все жалобы толстяка — пустой треп, который нужен только для того, чтобы показать, какой он, Шакир, нищий и голый. Чтобы потом заломить цену на свой товар.
Димка и Андрон почти не слушали Шакира, они распробовали шарики и теперь наперегонки уничтожали их.
— А у вас как дела, уважаемые гости? — закончив длинный список несчастий и бед, обрушившихся на степных орков, спросил толстяк.
Сашка набрал в грудь побольше воздуха, у него уже была готова длинная и печальная повесть о трех несчастных потеряшках, с такими душещипательными подробностями, что если толстяк не заплачет после неё, то значит сердца у него нет вовсе!
Но тут Андрон прочавкался и заявил:
— Да нормалёк у нас всё! Храни надо два флакона, а лучше четыре! Деньги у нас есть!
Димка ткнул его локтем в бок.
Сашка выругался про себя.
«И как теперь просить скидку, когда толстяк цену заломит? А он заломит, вон, как у него глазки заблестели!»
И толстяк заломил. Говорил он минут пять.
Сначала о том, что дожди в прошлом году шли сплошь с камнями и пеплом, а бескормица и неурожаи привели к тому, что гордый, но несчастный народ орков стоит на грани голода.
И только поэтому, а еще из-за огромного уважения к столь дорогим гостям, он, Шакир-Оглы-Черный, готов продать один флакончик храни за пятьсот золотых монет. Детей нужно кормить. Их много, и всех нужно кормить. А это — дорого!
Сашка прикидывал, это сколько же детей у орков?
От наглости Шакира у Димки даже аппетит пропал.
Он пару раз бывал с отцом на восточном базаре и помнил советы знающих людей. Никогда нельзя соглашаться на первую цену, иначе с тобой вообще не будут иметь дел, могут и в спину плюнуть. Торговаться и торговаться! И сбивать цену минимум вдвое-втрое. К тому же у них, после всех расходов, осталось только девяносто золотых монет и небольшая кучка серебра.
— Пятьдесят! — сказал он громко и отчетливо. — За два флакона!
Толстяк поперхнулся и долго кашлял. Смотрел он при этом на Димку очень уважительно. Щелкнул пальцами и вежливо улыбнулся гостям.
— Отведайте нашего кваду.
Всё та же орочка (а может, и другая, лица-то не разглядеть) принесла большой узкогорлый кувшин и три пиалы.
— О, запить сейчас самое оно будет! — обрадовался Андрон. — Очень уж дыня сладкая.
Сашка пригубил, почувствовал молочный привкус в напитке и отставил пиалу в сторону. Мало что он ненавидел так, как молоко. А друзья хлебали и нахваливали.
Началась долгая и отчаянная торговля.
Шакир клялся небесами и мамой, Димка жаловался на нестабильность курса валюты, Сашка добавлял про волатильность и обвал индекса Доу-Джонса (слышал в новостях эти слова, и они ему очень нравились, их всегда можно вставить в любой разговор о деньгах — звучит солидно и непонятно). Андрону было скучно, он доел всё, до чего дотянулся, допил всё, что было в кувшине и теперь зевал.
А толстяк увлёкся, раскраснелся, махал руками, но минут через пятнадцать стало ясно — меньше, чем за сто монет, флакон он не отдаст.
— Ладно, — сказал Сашка, ему надоела эта торговля, — нет так нет, найдем в другом месте. Дешевле.
В шатер зашел, как к себе домой, новый персонаж, несколько неожиданный. Полог шатра приподнялся, впуская свежий ночной ветерок, и перед парнями оказался высокий человек в сером плаще.
— Да, Сашка, засиделись мы чего-то, — сказал Димка. — Пора нам. Пойдем, а то Андрон сейчас прям тут заснет.
Он и сам с трудом подавлял зевоту.
— Не спешите, — Шакир посмотрел на серого колдуна и громко хлопнул в ладоши. — Я вас не отпускал!
В шатре вдруг стало очень тесно. Из-за ширмы выскочил десяток орков в доспехах, с саблями и копьями в руках (и куда смотрели секьюрити?).
— Значит, такое оно, орочье гостеприимство? — крикнул Сашка.
Толстяк ехидно улыбнулся:
— Нам хорошо заплатили за ваши головы, бараны. Так что всё по заветам богини Зады. Купи, продай и снова купи, а бакшиш себе оставляй! Твои друзья сейчас заснут, а ты, раз не захотел пить квад, сиди и не дергайся, шевельнешься — я тебе руку отрублю! — он достал из-под ковра, на котором сидел, большую кривую саблю.
— Парни, дайте мне по голове, — попросил Андрон, еле ворочая языком.
Нет, понял Сашка, не успеем. Пока я встану с этой дурацкой подушки, пока дотянусь до Андрона. Да и стукнуть его нечем, только лютней. А сабля Шакира — вот уже, перед носом.
Он чуть скосил глаза на Димку. Тот поник головой, словно тоже засыпал, но Сашка услышал негромкий хруст и понял замысел друга. Когда усаживался на подушку, он переложил гномскую бутылку из кармана штанов за пазуху, и теперь ему осталось сделать одно движение, чтобы присосаться к горлышку. Надо как-то отвлечь орков.