Пацаны в городе. Война казанских улиц
Шрифт:
Две подружки пошли в кино. На экране модная советская «чернуха», а девочкам по тринадцать, им это очень интересно. Они живут на улице Татарстан и пошли, естественно, в кинотеатр имени Тукая. Не знали девочки, что крайне опасно ходить вдвоем в кино и даже на дневной сеанс, особенно если это кинотеатр имени Тукая. Немного погодя к ним подошли три девушки чуть постарше и в выражениях не совсем подходящих для газетной публикации предложили девочкам «мотаться за них»‚ то есть вступить в женскую группировку под названием «Тукаевская». И рады были бы отказаться подруги, но за предложением поступили угрозы «опустить» (т. е. наказать), если не вступят в группировку.
О группировках писано и переписано, так что Казань воспринимается сегодня вроде «советского Чикаго». Но речь обычно шла о пацанах, однако в конце 80-х в нашем легендарном городе появилась и первая женская группировка. Это случилось в районе «1-х Горок». Как и ребята, девчонки ходили на сборы, качались и дрались с пацанами. Постепенно такие группировки начали появляться во всех районах города – по тому же принципу и с такими же названиями, как у ребят. Разве что деньги собирались здесь не на «грев» (поддержка заключенных в тюрьме), а на другие цели.
Несколько раз в неделю – регулярные сборы. Если не можешь прийти на сбор, обязательно нужно указать уважительную причину, иначе последует наказание. Одна из этих «контор» собиралась на Кабане. Девчонки все вроде разные, но одеты словно в униформу: широкие юбки, яркие шапочки, куртки объемно-бесформенные со спущенными рукавами, волосы начесаны до предела, до которого можно только начесать. Соберутся кучкой, стоят: глаза пустые, ожесточенные. О чем они говорили? Кто куда ходил, кто кого видел, кто что сказал, кто кого «щемил», кто у кого что снял, кто что «зажал». Постороннему человеку такие разговоры было понять трудно, пока не вникнешь в суть этой «системы».
Иллюстрация Олега Соломатина к одному из первых материалов о «матрешках» в газете «Комсомолец Татарии»
Во главе каждой группировки стояла «авторша». Обычно ей лет 16–17, остальным меньше двенадцати. А у «авторши» была обычно «подруга». Они диктовали свои условия. Остальные все – «шавки» и права голоса не имели. «Авторша» дает указания. Сегодня пойти, к примеру, на «Брод» или к ЦУМу, «щемить» таких же девчонок-подростков, забирать у них деньги, вещи. Иногда устраивали набеги на соседние «конторы»‚ по масштабам, конечно, уступающие набегам «контор» пацанов. Крупные драки между женскими группировками были не часты. Чаще гопницы просто мотались по указанной «авторшей» территории. Изъятые деньги приносили на сборы и отдавали «авторше», потом шли вместе в какую-нибудь забегаловку (у «тукаевских» это были «Кыстыбый» или кафе-мороженое), в кино, где и завербовывали в свою группировку очередную испуганную жертву.
Не все попадали в группировку против своей воли. Есть такие, которые считали, что «мотаться» престижно. И дома у них было все в порядке: и деньги мама с папой дают, и одеваются с иголочки. Но если ты ходишь на сборы, «щемишь» и «трясешь» других, то тебя уважают ребята, боятся другие девчонки.
В группировке строгий режим. Курить и пить разрешается только «авторше», для остальных наложен запрет. И не дай бог закурить перед «авторшей». Обязательно кто-нибудь увидит и скажет, и тогда незамедлительно последует наказание. Наказания обычно строгие, но тем не менее многие все равно курили.
Выйти из группировки было очень сложно. Проще было тем, у кого были старшая сестра или брат, живущие вне этих отношений. Одна из таких старших сестер буквально вырвала свою сестренку из лап «конторы»,
В конце 80-х подхожу к стайке гопниц… Вечная боевая косметическая раскраска. Настороженные взгляды, готовые для грубого ответа слова щекочут горло. Они привыкли, что с ними не церемонятся. Их выкидывают из дома рассерженные родители, выкидывают из общаг, куда они летят, как мотыльки на огонь, их бьют ребята, с которыми они отказываются трахаться.
Их грубость была прикрытием собственного страха, полной беспомощности перед жизнью. Что могли они противопоставить жестокой реальности? Грубый крик, злой взгляд – только внешняя демонстрация «силы». Не «авторы» и «авторши» держали в своем подчинении всех участников «контор», а страх – самый могучий человеческий инстинкт. Страх перед силой, которая не пожалеет, не пощадит нежные девичьи плечи – и эти руки, и эти беззащитные без грима лица…
Достаточно громкое возвращение «матрешек» произошло, как ни странно, в… 2007 году. В парке около ДК химиков, как в «старые добрые времена», четыре «классические» казанские гопницы решили наказать свою провинившуюся в чем-то одноклассницу. Сначала отняли у нее куртку и сотовый – показалось мало, потом стали… прижигать жертву сигаретами. Кто знает, чем бы все это закончилось, окажись у них в руках нож или веревка. Но, слава богу, изуверок кто-то спугнул – через час они уже сидели в отделении милиции, размазывая жалостливые слезы напополам с косметикой. А знаете, почему они решили наказать свою одноклассницу? Вы не поверите – им показалось, что она «повторяет их манеру одеваться, носит похожие вещи и нарочно делает похожую прическу»…
P. S. От автора книги. Из маргинального ада вырваться нелегко – многие из бывших «матрешек» так и не сумели это сделать. Прошедшей зимой мы хоронили одноклассницу, которая умерла в 57 лет от почечной недостаточности: завести семью не получилось, всю жизнь воевала с матерью-алкоголичкой, которая пыталась выставить ее, больную, из дома. И при этом наша одноклассница была добрым и душевным человеком. Когда она умерла – огромная глыба льда упала с крыши, как символ некоего кармического груза. И я написал на ее безвременную смерть эту эпитафию:
«Не сосчитать потерянные дни, Не разорвать безжалостные цепи — Из дома никуда не выходи: Врачи, больницы, скучные аптеки… Устала девочка и села на кровать: Я говорил, что Бог тебе поможет. Но Бог забыл, а ты устала ждать — И этот снег не кончится, похоже…»«Павлюхина». Кроме этого варианта был еще первоначальный РVL, а канонический вариант читается как «Павлюхина – сила».