ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

Максимычев Игорь Федорович

Одновременно надо было думать над тем, как противодействовать ожидавшимся попыткам ФРГ «надавить» на ГДР с целью ускорить события. Случай для этого представился 27-28 ноября, когда западноберлинский филиал Аспенского института [119] проводил закрытую для прессы конференцию «Перспективы обоих германских государств на будущее в рамках европейского миропорядка», в которой участвовали правящий бургомистр Западного Берлина Вальтер Момпер (СДПГ) и видный деятель ХДС ФРГ Райнер Барцель. Я и раньше изредка посещал проводимые институтом мероприятия, чтобы быть в курсе настроений близких к американцам западноберлинских политических кругов. На этот раз руководство филиала института обратилось ко мне с настоятельной просьбой не только присутствовать, но и выступить в дискуссии на конференции (в программе

на 28 ноября значился пункт «Как соседи немцев рассматривают перспективы германо-германских отношений? – Оценки из СССР, США, Великобритании, Франции, Польши, Венгрии»). Выполнение этой просьбы осложнялось для меня тем, что посольство еще не получило развернутых указаний из Москвы относительно линии, которую после падения стены следует проводить при контактах с иностранцами. Однако отказаться от изложения позиции СССР я счел невозможным. Текст для своего выступления я написал от руки сразу на немецком языке. Ниже он приводится (в переводе на русский) целиком, поскольку мне кажется, что этот документ довольно отчетливо передает душевное состояние сотрудников посольства на тот момент.

119

Aspen Institute; этот формально частный американский институт активно используется администрацией США для расширения сети зарубежных контактов и изучения общественного мнения страны пребывания.

Я сказал следующее: «Нашему видению будущего, нашим представлениям о наилучшем устройстве для центра Европы соответствует процветающая, социалистическая, демократическая, независимая ГДР в сообществе европейских народов и государств под единой крышей общеевропейского дома. Эта цветущая суверенная ГДР имела бы, естественно, все права и обязанности равноправного члена европейской и всемирной семьи народов, в том числе право устанавливать и поддерживать особые, предпочтительные отношения с любым государством, с любым объединением государств по своему выбору. Мы знаем, что это видение совпадает с представлениями многих в самой ГДР.

Давайте не будем упрощать, примитивизировать. Пока на западе Европы создавалась атлантическая, а позже западноевропейская общность, на востоке континента развивалась самостоятельная социалистическая общность. Как и почему она не смогла полностью реализовать присущие ей возможности, это другой вопрос. Но фактом остается, что эта социалистическая общность возникла и с течением времени стала существенно способствовать укреплению чувства взаимозависимости между всеми ее составными частями. Иногда совместно испытанные и пережитые беды, а также практическая солидарность, которая помогает их преодолевать, сплачивают больше, чем все остальное.

При всей тяге к реформам в социалистическом сообществе оно остается связующим звеном для народов и государств на востоке Европы. Никого не должно удивлять, что происходящее в Москве, Варшаве, Будапеште, Софии, Праге несравненно более непосредственно и глубоко затрагивает людей в социалистических странах, чем то, что происходит за пределами социалистического сообщества. Тем, кто сегодня столь страстно декламирует о «конце» социализма вообще (не говоря уже о «конце» социалистического сообщества), можно посоветовать быть поосторожней с прогнозами. Во время великого кризиса мирового капитализма, разразившегося в 1929 году и продолжавшегося практически до предвоенных лет, часто заявлялось: «Это конец капитализма». Однако выяснилось, что подобный вывод являлся немного поспешным. По-видимому, крупные общественные системы располагают серьезными внутренними резервами, позволяющими преодолевать даже очень глубокие кризисы.

Кстати, вопрос о том, есть ли сегодня у социализма шанс, некорректен. Подобная постановка вопроса подразумевает, что у социализма уже когда-то был шанс. Но именно этого не было. В траншеях, в осажденных крепостях не мог развернуться гигантский гуманистический потенциал социализма. Только сегодня возникают условия для очищения социализма от всевозможных искажений. Процесс очищения настолько глубок, что социалистическим странам одной за другой приходится уяснять себе: какого социализма мы хотим, что такое подлинный социализм, как прийти к нему? Ответ на такие вопросы жизненно важен для всего человечества – это доказывается уже тем фактом, что даже искаженный социализм оказался в состоянии пробудить столько энергии, доброй воли, пламенных надежд у миллионов и миллионов людей по всему земному шару.

Мы

приветствуем то, что происходит в ГДР – курс на обновление республики. Это наши друзья, мы их поддерживаем, мы будем и дальше наращивать сотрудничество с ними. Внутреннее развитие ГДР не может вызывать опасений или сомнений в Европе или в мире. Направление, в котором идут события, верно: это фундаментальная демократизация всей общественной жизни. Ведь социализм без демократии так же немыслим, как демократия без социализма. Целью всех сил, выступающих за реформы и обновление, является навсегда положить конец безобразному явлению, когда во имя всеобщего счастья манипулировали истиной, занимались двурушничеством, насаждали одномыслие, прибегали к недостойным, нечестным средствам якобы для достижения высоких целей. Кого могут лишить спокойствия реформы, меняющие такое положение?

Опасения и сомнения вызывают огромные денежные затраты, мощные пропагандистские усилия, вновь и вновь предпринимаемые попытки извне направить развитие в ГДР в совершенно определенное русло, которое как можно скорее должно привести к так называемому воссоединению, то есть к восстановлению Германского рейха. Между тем в мире, как представляется, существует консенсус о том, что вопрос о воссоединении не стоит в повестке дня текущей политики; все же остальное следовало бы предоставить естественному ходу вещей без воздействия извне. Однако возможность возникновения Четвертого рейха (даже только как одна из нескольких возможностей) требует, на мой взгляд, более детального рассмотрения. С исторической точки зрения дело обстоит следующим образом.

На протяжении последних 200 лет европейская государственная система трижды насильственно положила конец германским рейхам. Первый раз это произошло в 1806 году, когда под военным давлением Франции во главе с Наполеоном I рухнула Священная Римская империя германской нации. Следует отметить, что тогда еще хватило сил одной европейской страны, чтобы справиться с рейхом. В 1918 году рухнул Второй рейх, рейх Гогенцоллернов, создание которого было провозглашено в 1871 году в захваченном Версале. Для победы над ним уже понадобились объединенные силы великих держав не только Европы. Число погибших и размеры причиненных разрушений достигли беспрецедентных масштабов. Тем не менее рейх не был ликвидирован: его просто нарекли республикой. Победители отрезали некоторые территории, наложили военные ограничения, потребовали уплаты репараций. Однако тайно рейх продолжал существовать. В 1933 году он вновь стал открыто Третьим рейхом, который шесть лет спустя развязал Вторую мировую войну. Разгром в 1945 году Третьего, национал-социалистского, рейха стал делом почти всех государств мира. Лишь величайшая в истории человечества коалиция с невероятным напряжением всех сил смогла отвести от земной цивилизации смертельную опасность. Германский рейх исчез с географической карты Европы – окончательно, как тогда и позже думали многие. Цену, уплаченную за эту победу, человечество забудет не скоро.

Тот факт, что европейское (и не только европейское) государственное сообщество нового времени вновь и вновь отгораживало и выталкивало Германский рейх, позволяет предположить, что этому образованию органически присущи такие специфические свойства, которые делают попросту невозможным его существование среди нормальных государств. В самом деле, история идеи рейха, его мифологии и попыток их реализации подтверждает, что в основе государственной идеологии рейха с самого начала лежали гегемонизм и притязание на формирование всего мира в соответствии со своими представлениями. Рейх оправдывал смысл своего существования войной, за счет войны и для войны. Этот рейх был естественным очагом нетерпимости, национальных предубеждений и судорожных припадков готовности применять свою непропорциональную мощь для силовых решений. Строго говоря, единственным историческим «достижением» рейха как такового были ориентированная на экспансию кайзеровская империя, мировые войны, национал-социализм.

Восстановление подобного государства в центре Европы – какая зловещая перспектива! Заверения всех тех, кто представляет себе воссоединение как нечто совсем иное, вряд ли могут быть восприняты как гарантия на будущее: результаты человеческой деятельности весьма далеки по большей части от добрых намерений их инициаторов. А что касается права на самоопределение, которым обладает, разумеется, каждый народ, то позвольте задать лишь один вопрос: мир действительно уже забыл ту гибельную роль, которую сыграла пропаганда на тему самоопределения при подготовке Третьим рейхом Второй мировой войны?