ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ
Шрифт:
В ходе моих контактов у меня сложилось впечатление, что в «верхах» ГДР верх начинает одерживать паника. Генеральный секретарь МИД республики Альфред Нойман говорил мне 16 января: «Практически все кончено – поезд ушел. Юг [ГДР] по Карл-Маркс-штадт включительно уже воссоединился с ФРГ. В ближайшие две-три недели демонстранты добьются роспуска СЕПГ-ПДС. Забастовок не выдержит никто. Нажим снизу слишком велик. И тогда, собственно, все будет закончено – [еще] до выборов 6 мая. Ошибочный курс на зажим всей внутриполитической жизни начался в 1985-1986 годах; за него теперь приходится расплачиваться. Население настроено очень враждебно по отношению к СЕПГ-ПДС и к СССР. Как только чехи добьются соглашения о выводе [советских] войск, эти же лозунги появятся и в ГДР. Войска придется выводить и отсюда. Толпе наплевать на юридические основания – она знает, что если Советская Армия не стреляет в Прибалтике, то в ГДР она точно стрелять не будет. Нельзя Модрова принимать [в Москве] вместе с Гизи – это [была бы] катастрофа. США действительно хотели бы сейчас продлить существование ГДР, но ничего СССР, да и другие три державы против воссоединения сделать не смогут. Тяга к воссоединению легко объяснима: все побывали в Западном Берлине и ФРГ и у всех вопрос: нас держали 28 лет взаперти, чтобы сохранить нашу нищету?»
17 января я встретился с Лотаром де Мезьером, мнение которого сводилось к следующему: «В нынешнем виде правительство не справится [с ситуацией], нужна «коалиция разума» с привлечением всех партий и группировок, претендующих на власть. Именно всех, чтобы прекратились разговоры о выходе из коалиции с СЕПГ-ПДС. ХДС ГДР требует от ХДС ФРГ прекратить [давать] советы, они только мешают. Мысль о совместном выступлении Коля и де Мезьера на предвыборном митинге контрпродуктивна: идея сохранения хоть какой-то особенности ГДР остается сильной. Вопрос в том, кто сумеет объединить рабочий класс (или социальную прослойку, которая так называется). СДП ГДР слаба организационно и персонально. У ХДС
137
Имеется в виду обстоятельный доклад Ханса Модрова на заседании круглого стола 15 января 1990 года, в котором затрагивались вопросы расследования деятельности МГБ.
138
Александр Шальк-Голодковский, с 1966 года руководитель отдела коммерческой координации министерства внешней торговли, с 1975 года заместитель министра внешней торговли ГДР, полковник госбезопасности, член ЦК СЕПГ, исключен из партии 3 декабря 1989 года, 6 декабря бежал в Западный Берлин, получил политическое убежище в ФРГ. Одна из самых загадочных фигур политической истории ГДР.
17 января у меня состоялась встреча с первым советником посольства Франции в ГДР Ивом Годелем. Француз сказал следующее: «Ситуация в ГДР внушает опасения. Вмешательство из ФРГ переходит все допустимые границы. То, что правительство не пресекает прямую помощь из ФРГ партиям ГДР, свидетельствует о его слабости. Надо бы попытаться как-то лимитировать «помощь» из ФРГ в [тексте] закона о выборах или о партиях. В случае чего можно было бы апеллировать к мировой общественности. К Западу следует апеллировать и по поводу того, что сейчас в ГДР нарушаются законы [противоправными действиями] против коммунистов, что многие из них находятся в заключении без достаточных оснований. Также следовало бы начать кампанию по поводу незаконности требований запретить СЕПГ-ПДС. Разве цель [преобразований состоит] в том, чтобы создать фашистское, а не правовое государство? Не следует спешить с объединением. Следует гарантировать, чтобы из этой затеи не возникло что-то угрожающее миру в Европе. Концепция «европейской конфедерации» Франсуа Миттерана нацелена именно на это. Но надо спешить [с ее реализацией]. Следовало бы подумать об ускорении созыва Хельсинки-2. Продумать и быстро решить вопрос о вступлении ГДР в ЕС: там ее будет труднее проглотить. Сформулировать условия, на которых четыре державы могли бы согласиться на сближение двух немецких государств – пока у них еще есть возможность формулировать такие условия. Встреча четырех министров иностранных дел + ГДР и ФРГ реальна не как 'мирная конференция', а как один из аспектов [решения] европейской проблемы. Надо спешить, пока фактор ЗГВ можно использовать в качестве политического средства. Даже если допустить, что воссоединение Германии не приведет к возрождению германского национализма и спорам из-за границ, объединение немецких государств изменит соотношение сил в Европе. А там, где есть экономическая зависимость, рано или поздно начинается и политическая зависимость».
Большой интерес представляли оценки внутренней ситуации со стороны влиятельного президента консистории Евангелической церкви ГДР Манфреда Штольпе, с которым я встретился 18 января. Он выглядел обеспокоенным, но отнюдь не отчаявшимся. Штольпе сказал: «С начала года перестройка [в ГДР] стала делом рабочих. Предупредительные забастовки [показывают, что] дело плохо. На рабочих аргументы не действуют. [Они просто требуют:] MfS weg, SED weg! [Долой МГБ, долой СЕПП]. Очень скоро может быть: DDR weg! [Долой ГДР!] Надо быстро укреплять авторитет государства: Wir mussen den 6. Mai erleben [мы должны дожить до 6 мая]. Должна быть обеспечена жизнеспособность ГДР. Партия [СЕПГ] не должна исчезнуть, она должна встать в ряд с другими: Eine der vielen [одна из многих]. Модров должен править до 6 мая. Круглый стол стал Ersatzparlament'oM [заменой парламента]. Правительство не должно брать чью-то сторону. Должен быть восстановлен Государственный совет – символ государства. [Его председателем мог бы стать Курт] Мазур [139] , у него были бы заместители. Церковь направит своих людей [в Государственный совет]. Она просит [министров] ХДС не выходить в отставку, не ставить советские войска [в ГДР] в невозможное положение. Angstmacherei [нагнетание страха] – это тактика СЕПГ. Церковь решила поддержать Модрова, МИД и МВД. Было бы хорошо, если бы в МВД был кто-то, кто подбодрил бы полицейских. Нельзя допускать Verfall der Staatsmacht [упадка государственной власти]. Но нет уверенности в Новом форуме. [Председатель конференции руководителей Евангелической церкви епископ Вернер] Ляйх выступит в воскресенье по телевидению [в указанном духе]. «Молчаливое большинство» против расшатывания обстановки, за сохранение порядка».
139
Всемирно известный дирижер, возглавлявший лейпцигский оркестр Гевандхаус, один из наиболее авторитетных представителей оппозиции в ГДР.
Правящий бургомистр Западного Берлина Вальтер Момпер (СДПГ), который исполнял в это время обязанности председателя бундесрата (палаты земель, составляющей вместе с бундестагом парламент ФРГ), неожиданно принял участие в моей очередной встрече с шефом сенатской канцелярии Дитером Шредером 22 января. Он высказал следующие оценки: «Ситуация в ГДР не поддается прогнозу. Беспокоят нарастание враждебности по отношению к СЕПГ-ПДС, склонность к забастовкам и нагнетание психоза воссоединения – а до выборов еще очень долго. Судьба СЕПГ после выхода Вольфганга Бергхофера решена: рано или поздно партия распадется. Деятельность Грегора Гизи заслуживает уважения, но задача его безнадежна [140] . Тем большее значение приобретают Ханс Модров и его правительство. СДП играет здесь самую позитивную роль. Советскому Союзу надо поскорее установить связи с социал-демократами ГДР. В принципе можно рассчитывать на то, что до 6 мая удастся дотянуть без особых потрясений, но и риска много. Нельзя исключать состояние хаоса. В этом случае Западный Берлин может помочь силами своей Bereitschaftspolizei [что-то вроде нашего ОМОНа] в [Восточном] Берлине, Потсдаме, Франкфурте-на-Одере. Затевать какие-либо четырехсторонние акции не стоит: они вызовут плохую реакцию населения, и три державы все равно не согласятся. Главная опасность – требование немедленного воссоединения. В основе таких настроений лежат экономические мотивы (стремление иметь тот же уровень жизни, что и в ФРГ). Силой здесь ничего не добьешься, четырехсторонними демонстрациями тоже – лишь увеличится отток населения из ГДР (уже сейчас до одной трети рабочих мест пустует). Надо думать, как бороться экономическими же средствами, и здесь напрашивается идея ускоренного принятия ГДР в ЕС. В этом случае лишается остроты вопрос о государственном слиянии [ГДР и ФРГ] и обеспечивается быстрый рост жизненного уровня [в ГДР]. Членство ГДР в ЕС не обязательно означает выход ГДР из Совета экономической взаимопомощи и Варшавского договора. Можно представить себе длительный переходный период, в течение которого мыслимы особые урегулирования (пример Австрии показывает, что включение в политическую и военную систему Запада не обязательно). Будет зеркальное отображение нынешней ситуации: ГДР будет официальным членом ЕС и неофициальным членом СЭВ [141] . Социал-демократы постараются оттянуть вопрос о [утрате] самостоятельности ГДР до периода после 6 мая, хотя это сложная задача, поскольку ХДС уже развернула грязную атаку под лозунгом: СДПГ=СЕПГ. Но затем надо будет решать. Советское руководство должно точно знать: хотя СМИ ФРГ много болтают про воссоединение, главная трудность состоит в том, что за него большинство населения ГДР. […] Обстановка особенно плоха на юге ГДР (Тюрингия); там выступления наиболее радикальны и непримиримы. Гельмут Коль на деле не помогает ГДР. Как его заставить делать это? […] Подсознательное табу для немцев ФРГ – присутствие американских войск; для немцев ГДР – присутствие советских войск. Об этом не говорят».
140
Яркий пример того,
141
Благодаря особым отношениям с ФРГ восточногерманская республика пользовалась статусом «неофициального» члена Европейских сообществ.
Ясно было, что для Советского Союза настало время определиться с позицией по германскому вопросу. Главным было пересмотреть неоднократно подтвержденное М.С. Горбачевым абсолютно отрицательное отношение к перспективе ставшего неизбежным сближения ГДР и ФРГ. Это противопоставляло Москву Хансу Модрову, уже 17 ноября 1989 года официально выдвинувшему идею «договорного сообщества» германских государств, не исключавшую конфедеративные элементы у такого образования. Между тем Модров оставался наиболее близким Советскому Союзу политиком ГДР. Простая логика требовала, чтобы советское руководство в контексте реалистической оценки развития обстановки в центре Европы определило на ближайшее и более отдаленное будущее приоритеты своих интересов в сфере обеспечения безопасности страны с учетом всех политических, экономических, военных аспектов ситуации и на этой основе строило отношения с ГДР, которая оставалась нашим союзником, и ФРГ, которая по-прежнему входила в противостоящий блок НАТО. Таким был смысл всех наших предложений, которые посольство в более или менее осторожной форме направляло в Москву в эти критические дни.
26 января 1990 года внезапно произошел поворот в настроениях Горбачева в отношении возможности германского единства. До этого момента он категорически отклонял все предложения Ханса Модрова своевременно готовить предложения по решению германской проблемы. Позиция «прораба перестройки» заключалась в том, что надо и впредь стоять на заявленной ранее позиции: германский вопрос решен историей, и не следует его ворошить. Однако приходилось считаться с непрерывным ухудшением обстановки в ГДР. В преддверии намеченного визита Гельмута Коля в Москву надо было принимать решение. Помощник Горбачева А.С. Черняев сообщает в своих мемуарах, что на совещании у генерального секретаря 26 января он, Черняев, настаивал на твердой ориентации СССР на ФРГ, «потому что в ГДР у нас уже нет никакой опоры. Причем конкретно в ФРГ ориентироваться на «взаимопонимание» с Колем, а не с СДПГ. Социал-демократы превращают объединение в объект избирательной борьбы, а Коль, во-первых, твердо держится идеи: воссоединение в рамках общеевропейского процесса; во-вторых, повязан союзниками по НАТО; в-третьих, «более верный» в личных отношениях с Горбачевым – человек слова. Я, – сообщает далее Черняев, – высказался против приглашения в Москву Модрова [142] , тем более против встречи М.С. Горбачева с Гизи – с партией, которой фактически нет и не будет». Черняева поддержал Шеварднадзе. Против высказались В.М. Фалин и его заместитель Р.П. Федоров – единственные германисты, присутствовавшие на совещании (они побывали в ноябре-декабре 1989 года в обоих германских государствах и знали обстановку из первых рук).
142
Посольство СССР в Берлине по понятным соображениям настаивало на том, чтобы Модров и Гизи были приняты Горбачевым раньше, чем Коль.
«Соломоново решение» Горбачева гласило: 1) согласиться на «шестерку» (то есть на создание органа четырех держав с участием представителей двух германских государств) в качестве инструмента урегулирования германской проблемы; 2) ориентироваться на Коля, но и СДПГ не игнорировать; 3) Модрова и Гизи все же пригласить в Москву; 4) с Лондоном и Парижем «держаться теснее»; 5) готовить вывод войск из ГДР («проблема больше внутренняя, чем внешняя: 300 тысяч, из них 100 тысяч офицеров с семьями куда-то надо девать!») [143] . Даже не выслушав своего посла в союзном государстве, о будущем которого шла речь, перестроечное руководство СССР решило судьбу основной опоры влияния страны на европейские дела, без раздумий дав добро на пересмотр итогов Второй мировой войны. Попутно был вынесен смертный приговор военному щиту страны на европейском направлении – Западной группе войск. С порога оказалась отвергнутой альтернативная возможность хотя бы временного параллельного существования двух германских государств с отказом от социалистического эксперимента в одном из них (такая возможность учитывалась и программой правительства во главе с лидером ХДС ГДР Лотаром де Мезьером, сменившим правительство Ханса Модрова после парламентских выборов 18 марта 1990 года) [144] . Отныне ГДР была обречена.
143
Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым. По дневниковым записям. М., 1993, с. 346-347. Численность ЗГВ превышала 400 тысяч человек. Требований о выводе группы с немецкой стороны не поступало. В ходе государственного распада ГДР бывали случаи предъявления претензий к отдельным соединениям ЗГВ, в основном к частям ВВС (из-за повышенного уровня шума вблизи аэродромов). Но конфликты удавалось быстро гасить путем изменения графиков полетов или введения новых трасс в обход населенных пунктов. Знаю об этом не понаслышке. 10 февраля 1990 года мне довелось вести переговоры на эту тему с представителями жителей города Пренцлау, устроивших демонстрацию перед зданием посольства СССР в Берлине. Вопрос о выводе ЗГВ ни тогда, ни позже демонстрантами не поднимался. Споры по поводу неудобств от аэродромов и сейчас постоянно возникают в ФРГ и в военном, и в цивильном секторах.
144
В правительственном заявлении де Мезьера выражалась надежда на то, что удастся выставить единую германскую команду на Олимпийских играх в Барселоне в 1992 году. После объединения де Мезьер оправдывал свой «пессимизм» ссылкой на то, что реализация «десяти пунктов» Коля была рассчитана на срок от 8 до 10 лет (Lothar de Maiziere, Anwalt der Ein-heit. Berlin. 1996, S. 78).
Посольство СССР в Берлине никогда не получало точной информации об итогах совещания 26 января. Кто-то из советников Горбачева поздним вечером (точнее: ночью) позвонил Кочемасову и поручил срочно представить в Москву мнение посольства о возможных путях решения национальной проблемы немцев. Послу было сказано: «Теперь можете писать все, что вы думаете». (Позиция экспертов посольства в отношении пагубности дальнейшего игнорирования объединительных настроений в ГДР была давно известна «наверху», однако посол не получал разрешения сформулировать ее официально.) В ночь на 27 января соответствующая депеша была направлена в МИД СССР [145] . Перед отлетом Ханса Модрова в Москву Кочемасов устно проинформировал его о сдвигах в позиции советского руководства по отношению к перспективе установления более тесных связей между ГДР и ФРГ, а также вкратце изложил мнение посольства по этому вопросу. Уже сидя в самолете, Модров набросал тезисы для своей беседы с Горбачевым 30 января 1990 года в той ее части, которая касалась будущих шагов в сфере германо-германских отношений. Получив принципиальное согласие Горбачева, Модров и его советники разработали во время обратного перелета конкретные предложения на этот счет. 1 февраля председатель совета министров ГДР выступил в Берлине с планом решения национальной проблемы немцев под девизом «Deutschland einig Vaterland» – «Германия, единое отечество» (строчка из полузабытого гимна ГДР).
145
Предложения посольства предусматривали согласие на создание конфедерации как первой стадии объединения германских государств, которые должны продолжительное время сосуществовать, хотя отношения между ними не могут не носить «особого характера». Главную роль в определении рамок и темпов этого процесса должны играть четыре державы, несущие согласно послевоенным договорам «ответственность за Германию в целом».
Заявление Модрова начиналось так: «Объединение обоих германских государств встает на повестку дня. Немецкий народ займет свое место в строительстве нового мирного порядка, в результате которого будут преодолены как разделение Европы на враждебные лагеря, так и раскол немецкой нации». Главным в плане была поэтапность построения единого германского государства с использованием всего положительного, что было накоплено каждым из германских государств за 40 лет их существования, а также синхронизация продвижения к германскому единству с достижением единства европейского континента. План Модрова учитывал в максимально возможной степени не только интересы представителей демократической части политического спектра обоих германских государств, но и интересы СССР. Предусматривались четыре этапа осуществления плана: 1) сотрудничество и добрососедство в рамках «договорного сообщества»; 2) образование конфедерации, располагающей общими органами; 3) передача суверенных прав органам конфедерации; 4) создание единой Германской Федерации или Германского Союза в результате всеобщих выборов. В качестве предпосылок осуществления плана было названо уважение интересов и прав четырех держав, а также всех европейских государств и военный нейтралитет ГДР и ФРГ во время подготовки создания федерации. Закончил Модров следующими словами: «Эта концепция основывается на демократических, патриотических идеях и движении за единство германской нации из нашей совместной истории и недавнего прошлого. Она основывается на гуманистических и антифашистских традициях германского народа. Она обращена к гражданам ГДР и ФРГ, к мировой общественности, поскольку нуждается в их поддержке» [146] .
146
См. также: Lehmann H.G. Deutschland-Chronik 1945 bis 1995, Bonn. 1996. S. 393.