ПАДЕНИЕ БЕРЛИНСКОЙ СТЕНЫ

Максимычев Игорь Федорович

На основании этого приказа прекращается контроль на всех КПП стены.

23.30 – Момпер подъезжает к КПП Инвалиденштрассе. Из машины он отдает распоряжение всем наличным служащим ратуши немедленно прибыть к пропускным пунктам стены. Дело в том, что не только граждане ГДР устремились в Западный Берлин, но и западноберлинцы бросились к стене, чтобы воспользоваться случаем и без обычной волокиты посетить Восточный Берлин. На Инвалиденштрассе Момпер застает хаос – необозримое море ликующих людей и безнадежно застрявшие в толпе автомашины. Представитель западноберлинской полиции докладывает правящему бургомистру, что у него слишком мало подчиненных, чтобы навести хоть какой-нибудь порядок; что творится с восточной стороны стены, он не знает. Обеспокоенный возможной реакцией пограничников ГДР на возникшую неразбериху Момпер направляется к гедээровскому капитану, который стоит рядом с контрольной башней и растерянно наблюдает за происходящим. «Стой, дальше нельзя!» – приказывает пограничник, когда Момпер пересекает белую линию, обозначающую границу [99] .

Но Момпер требует, чтобы его провели к старшему по КПП. Пограничник послушно сопровождает его к баракам, где продолжается проверка документов на выезжающие в Западный Берлин автомашины (хотя рядом тысячи людей проходят без всякого контроля). Правящего бургомистра усаживают за стол, обычно предназначенный для паспортного контроля. Но вдруг все пограничники, в том числе и тот, который сопровождал Момпера, куда-то исчезают. КПП заполнен восторженной толпой; к востоку от КПП, насколько хватает глаз, также бесконечное множество людей. Момпер встает на стол и говорит в неизвестно откуда взявшийся мегафон: «Дорогие берлинцы, мы все рады тому, что граница открыта. Это счастливый момент для нас. Но я прошу вас – при всей радости, которую вы испытываете, – освободите территорию КПП. Пропустите «траби». Пожалуйста, очистите проезжую часть дороги, чтобы все смогли беспрепятственно пересечь границу». Если кто и слышит его, то не подает виду. Все шумно приветствуют каждую фразу, но не двигаются с места. В пластиковые стаканчики разливается гэдээровское шампанское «Rotkappchen» («Красная шапочка»), со всех сторон эти стаканчики протягивают Момперу, чтобы чокнуться с ним.

99

Пограничник был прав в том смысле, что объявленная Шабовским либерализация режима перехода границы относилась лишь к направлению с Востока на Запад, но не наоборот.

К этому времени свободный выход в Западный Берлин осуществляется практически через все КПП стены. КПП Драйлинден на автостраде, связывающей город с территорией ФРГ, остается закрытым – этот пропускной пункт расположен в чистом поле, и людей рядом с ним нет. Также нет людей и машин на собственно границе между ГДР и ФРГ, которая проходит вдали от населенных пунктов.

23.30 – Президент ФРГ Рихард фон Вайцзеккер стоит у КПП моста Глинике, который соединяет (точнее, разделяет) Западный Берлин и Потсдам. С времен, когда он в этих местах служил в вермахте, а затем был правящим бургомистром Западного Берлина, у Вайцзеккера особое отношение к мосту Глинике (он и живет в собственном доме неподалеку от него). КПП Глиникебрюкке отличается от всех остальных – на этом мосту происходит обмен разоблаченными и попавшими в тюрьму на Западе и на Востоке агентами. В другое время КПП остается закрытым. Не открылся мост и в ночь с 9 на 10 ноября.

Похожая картина с восточной стороны моста. Как рассказывал позже один из руководителей экологической оппозиции ГДР Матиас Платцек, он и его друзья назначили на вечер 9 ноября митинг на стадионе, расположенном рядом с мостом Глинике, чтобы заявить протест против политики СЕПГ, наносящей вред окружающей среде. Однако после заявления Шабовского толпа людей, собиравшихся на митинг, двинулась прямо к границе, минуя стадион. Платцек пошел вместе с остальными. Но начальник КПП моста ответил отказом на призывы из толпы открыть границу в соответствии с тем, что происходит у Берлинской стены: «Берлин нам не указ. Там на КПП могут делать все, что угодно. Наш КПП не откроется никогда!» Глиникебрюкке все же открылся, но только на следующий день в 15.00. Сохранилось предание, будто первый посетитель из ГДР сразу же спросил: «А ну-ка, где здесь Курфюрстендамм?» [100]

100

Фешенебельная улица Курфюрстендамм расположена на другом краю Западного Берлина.

24.00 – Правящий бургомистр протискивается к своей машине и звонит Шерцу, который докладывает, что мобилизованы и направлены к стене все полицейские силы Западного Берлина. К Инвалиденштрассе подъехали два полицейских автобуса с громкоговорителями. Начальник группы просит Момпера помочь освободить проход через КПП. Тот вновь берет в руки микрофон и непрерывно повторяет в него: «Дорогие берлинцы! Говорит Вальтер Момпер. Мы все очень рады этому мгновению. Я прошу вас отойти в сторону и освободить проезд. Расступитесь, чтобы восточноберлинцы смогли прийти к нам». Постепенно эти призывы начинают оказывать воздействие. Освобождается узкий проход, по которому поехали «трабанты». Находящиеся рядом люди дружески похлопывают их по крыше (этот многократно повторяющийся ночью 9 ноября приветственный жест получил особое название: Trabiklopfen). Прибывший к КПП Шерц застает удивительную сцену: капитан-пограничник ГДР и полицейский из Западного Берлина стоят на гребне стены и регулируют движение автомашин в обоих направлениях. Шерц просит своего помощника указать коллеге, что тот находится на территории ГДР [101] , на что капитан ННА реагирует следующим образом: «Все в порядке, мы здесь действуем сообща».

101

Стена стояла не на самой секторальной границе, а немного отступив от нее в глубь Восточного Берлина. ГДР и СССР всегда настаивали на том, чтобы эта полоса вдоль границы оставалась неприкосновенной. Со своей стороны, власти трех держав в Западном Берлине требовали,

чтобы западноберлинские официальные лица строго соблюдали запрет вступать на территорию ГДР или Восточного Берлина.

24.00 – Дитер Шредер постоянно информирует о развитии ситуации американские и британские власти в Западном Берлине (в ноябре США председательствуют в трехсторонней городской комендатуре [102] , а с британским сектором граничит территория Бранденбургских ворот, которые всегда оставались невралгическим центром обстановки в Берлине). Около полуночи он приглашает высших представителей союзных властей прервать ночной отдых и прибыть к стене, чтобы лично убедиться в «состоявшемся чуде», но те отказались. Позже Шредер будет вспоминать: «В ту ночь впервые за последнее полустолетие немцы вновь самостоятельно несли ответственность за Берлин и отлично справились с задачей – посетители, полицейские, машинисты поездов метро и водители автобусов оказались на высоте. Эта ночь без кровопролития превратилась в импровизированный исторический праздник».

102

Берлинская комендатура была четырехсторонней до выхода из нее советского представителя в 1948 году в знак протеста против западной политики раскола Германии. Западные державы заботливо поддерживали фикцию «четырехсторонности» этого органа: ежемесячные заседания трех комендантов начинались каждый раз с 15-минутной задержкой, чтобы «опаздывающий» советский представитель успел присоединиться к коллегам.

24.00 – Коль снова связывается по телефону с Бонном и получает последние известия о развитии событий у стены. В то время как жители обоих германских государств смотрят телевизионные передачи (если не толпятся у КПП стены), канцлер в Варшаве отрезан от источников информации. В делегации опять обсуждается возможность прервать визит. Коль колеблется. Его советники напоминают об эпизоде, когда в момент возведения стены 13 августа 1961 года канцлер Конрад Аденауэр (по настоятельному совету западных союзников ФРГ) не поехал в Берлин, что обернулось впоследствии серьезными политическими потерями для него. Коль склоняется к тому, чтобы досрочно вернуться в ФРГ, но откладывает окончательное решение до утра.

24.00 – Участник пленума ЦК СЕПГ, 1-й секретарь Дрезденского окружкома партии Ханс Модров сидит в номере берлинской гостиницы перед экраном телевизора и пытается разобраться в происходящем на секторальной границе, чтобы определить последствия для дальнейшей судьбы ГДР. Он только что вернулся с заседания редакционной комиссии пленума, которой поручено разработать текст программы действий для утверждения в последний день его работы. Заседание было бурным. Статс-секретарь министерства внешней торговли ГДР (и одновременно негласно полковник госбезопасности) Александр Шальк-Голодковский внес предложение включить в программу действий СЕПГ пункт о конфедерации ГДР и ФРГ. Когда данное предложение было отклонено членами комиссии («Это предательство!»), он стал настаивать на том, чтобы программа действий служила выполнению требований Гельмута Коля (отказ от руководящей роли СЕПГ, легализация оппозиционных групп и свободные выборы). Шальк-Голодковский мотивировал свою линию экономическим кризисом в республике и необходимостью получить дополнительные кредиты из ФРГ. Ему брошено обвинение в том, что он выступает в роли «почтальона» ультиматума Коля.

На сегодняшнем заседании пленума ЦК СЕПТ принято решение предложить Народной палате кандидатуру Модрова на пост председателя Совета министров ГДР. Об этом решении не объявлено публично, и поэтому огромный авторитет Модрова среди населения не может быть сразу использован в целях стабилизации обстановки. Перспективы на будущее представляются довольно туманными: к чрезвычайно тяжелому экономическому положению республики сегодня добавилось нечто вроде «стихийного воссоединения Германии». Однако Модров не собирается впадать в отчаяние. Он приступает к подготовке своей программной речи на пленуме. Никаких звонков от Кренца или кого-нибудь другого не поступает. Во избежание еще большей путаницы Модров решает пока не вмешиваться в процессы, начатые без консультации с ним. Формально он еще не глава правительства.

10 ноября 1989 года, пятница 0.20 – Командующий пограничным участком Центр генерал Велльнер отдает приказ о приведении подчиненных ему войск в «повышенную боевую готовность». По существу, однако, ничего не меняется – задачи, поставленные предыдущим приказом Велльнера о «полной работоспособности», сохраняются. Никаких указаний или приказов из министерства обороны ГДР по-прежнему не поступает.

0.50 – Заместитель Велльнера полковник Хайнц Гешке прибывает в расположение 36-го пограничного полка у Бранденбургских ворот. Там уже сформирован штаб по чрезвычайным ситуациям. Положение остается неясным, все КПП открыты, но резервы созданы. Внимание пограничников сосредоточено на Бранденбургских воротах. Атмосфера напряженная, однако управление полком обеспечено.

1.00 – Я продолжаю следить за развитием событий глазами западных тележурналистов. Первоначальные опасения осложнений на границе уступают место чувству облегчения: стрельбы нет. Однако нет и границы. Само по себе позитивное событие – восстановление сообщения между обеими половинами Берлина – сопровождается настолько бездарными действиями высших властей республики, что складывается впечатление: отныне политику ГДР окончательно определяет улица. Особую тревогу вызывает отсутствие всяких признаков жизни со стороны руководства ГДР. Кто управляет сейчас республикой? Ни до кого дозвониться невозможно.