Падение Света
Шрифт:
Дверь была нараспашку, мальчик влетел внутрь вслед за собакой, удивив Эмрал Ланир. Она сидела за пеленой дыма, большая филигранная колба кальяна стояла на столе, тяжелая и полная лукавых обещаний. Опустив веки, держа мундштук в губах, она глядела на незваных гостей.
Пес схватил упавшую с дивана подушечку. Торопливо ее жуя, развернулся и опустил голову к полированному полу, яркими глазами глядя на мальчишку.
Тот шагнул вперед.
Лязгнув когтями, пес метнулся, увернулся от цепких рук и проскочил к двери,
— Пес выбрал добычу, — сказала Ланир.
Мальчик оглянулся и пожал плечами. — Я тоже люблю играть. Но он быстрее.
— Ты заложник Орфанталь.
— Знаю, я должен быть с наставником. Но Кедорпул решил, что больше меня не учит.
— О? Почему же? Ты был невнимательным? Грубил?
Орфанталь кивнул. — Он показал мне закле… заклинание. То есть магию.
— Это слово мне знакомо. — Ланир повела трубкой. — Продолжай.
— Я шумел. Оно мне не понравилось, и я его развеял. Заклинание.
— Развеял?
— Было просто.
Ланир затянулась, на миг задумавшись, не стала ли грубой сама. Но ясность разливалась из легких, унося мгновенную тревогу. — Так ты ровня ему по силе?
— О нет. Он слабак.
Она засмеялась, выпуская клубы дыма. — Ох, милый мой. Осторожнее, Орфанталь. Кедорпул наделен характером весьма понятного типа. Кругленький и нежный, держится с детской скромностью, но постепенно дар юности приобретает преувеличенную форму, раздражая более зрелых приятелей, но и соблазняя бестолковых женщин. Короче говоря, он умеет рождать вокруг себя недоброжелательство и злобу.
— И не нужно его сердить?
— Да, я же говорю. Неразумно.
Орфанталь подошел и опустился довольно близко от ее коленей, на подставку для ног, которую она недавно отодвинула. Глаза мальчишки были темными, блестящими и не такими невинными, как можно ожидать в его возрасте. — Вы жрица?
— Я верховная жрица, Орфанталь. Эмрал Ланир.
— У вас есть дети?
— Моей утробы? Нет. Но от королевства? Можно сказать, таковы все Тисте Андии.
— Как получилось, что никто тут не знает матерей?
— О чем ты?
Взгляд его скользнул в сторону. — Милая комната. Дым пахнет благовониями. Показывает мне потоки.
— Какие потоки? А, сквозняки…
— Не эти. Другие. Потоки силы. Тьмы. Куральд Галайна. Те, что текут из рисунка на полу в комнате за дверями. — Он протянул маленькую руку к мундштуку и деликатно высвободил из ее пальцев. Поднял под углом кверху и стал следить за свободным движением дыма.
Она ждала, что он вдохнет дым. Ждала потрясенного лица и надсадного кашля. Ждала (поняла она вдруг с изрядным беспокойством) хоть какой-то компании.
Но вместо этого глаза Эмрал Ланир расширились: дым стал гуще, растянулся, приняв змееподобную форму и танцуя. Дым повернул к ней голову ядовитой гадины, повиснув у лица. На месте глаз она видела жидкий мрак, чем — то похожий на глаза Орфанталя.
— Кто, —
— Только я.
Дымная змея отодвинулась, словно втягиваясь в мундштук. Еще миг, и она исчезла.
Улыбнувшись, Орфанталь отдал ей трубку. — Кедорпул собирает магов.
Она заморгала, ища его взгляд. — Неужели?
— Хочет, чтобы все нарабатывали волшебство, которое разрушает вещи или вредит живым. Говорит, нам это нужно, потому что это есть у Лиосан и чтобы не дать им использовать это, мы должны их опередить.
Ланир отстранилась, снова втянув дым; но теперь он показался каким-то твердым, скользнул в легкие. Она вздрогнула и взглянула на Орфанталя, но тот смотрел куда — то в угол. Послав белую струйку к потолку, она сказала: — Орфанталь, что ты думаешь о мотивах Кедорпула?
Мальчик нахмурился. — А что это такое?
— Он предвидит битву, так? Между магиями.
— Галлан сказал, темнота может лишь отступать. Но потом сказал: отступление — единственный путь к победе, ибо рано или поздно свет гаснет, и что остается? Темнота. Галлан говорит, победа Света смертна, победа Тьмы вечна.
— Не думала, — осторожно ответила Ланир, взирая на странного мальчишку, — что у Галлана есть много времени, чтобы возиться с детьми.
— Нет, но ему нравится мой питомец.
— Твоя собака?
Орфанталь встал. — Нет, не Ребрышко. Другой. Ребрышко не мой, но, может быть, — он уже направлялся к выходу, — я его.
Он открыл дверь и жрица увидела Ребрышко, лежащего с подушкой в зубах. Он как будто готов был скакнуть через весь коридор.
Орфанталь побежал. Ребрышко развернулся и бросился вперед.
Мальчик бежал за ним, босые ноги легко отталкивались от пола — будто оперенные.
Она слышала, как «охотники» удаляются. Потом снова стало тихо.
«Осторожно, малыш. Ты играешь в игру Галлана».
Ржавый лист не дарил убежища, как д» байанг. Нет, он лишь оживлял мозг. Она выбрала ложный способ для моментального расслабления. А утрата… компании… заставила ее ощутить себя брошенной.
* * *
Эндест Силанн покинул Цитадель в поисках достоинства. Перейдя два моста, углубился в город. Холода заставили большинство горожан сидеть в домах. Снег еще лежал в местах менее оживленных, у стен и в переулках; белые полотнища стали серыми от копоти. Он шел мимо огороженных особняков, минуя ворота железные и деревянные. Там, где улицы уходили от берега, поднимаясь над линией разливов, строения становились больше, во многих стенах имелись ниши с древними статуями — мраморные фигуры жизнеподобно раскрашены, слишком большие глаза равнодушно взирают на проходящую мимо фигуру под капюшоном.