Падение во грех
Шрифт:
Я снова бросила взгляд на свою худую руку и на секунду подняла взгляд на других заключённых. Обессилев, они лежали по краям Могилы… мне больше ничего не остаётся… иначе… иначе я тоже умру… я подползла к одному из трупов, уже немного обглоданному кем-то… и, преодолевая отвращение, ужас, мерзость, вгрызлась в его плоть….
Время тянулось, как резина. Трудно было поверить, что прошло всего несколько часов. В этой тюрьме часы оборачиваются веками….
Впрочем, он уже двадцать
Ева… человеческая девушка. Человеческая девушка, что глядела миру в лицо, взглянув в глаза его орла. До сих пор не верилось, что подобное возможно… человек оказался способен принять правду мира, человек оказался способен на борьбу….
Она была очень ценной соратницей… единственной, кто вообще понимал его идеи.
Хотя, конечно её человеческая сущность, её слабость, зависимость от чувств, от других людей давали о себе знать… слишком уж часто Ева приходила в отчаяние, была готова сдаться. Однако не сдавалась. Всё же… всё же несмотря ни на что, она не желала забывать о Мечте. Что, разумеется, не могло не радовать Грешника Айона.
Но сейчас, когда её перевели на каторгу… это не могло определённым образом не беспокоить демона. Ведь там было куда больше вероятности, что Ева сломается… однако всё-таки Грешник рассчитывал на её… на её одержимость Мечтой. Ведь она сама ни раз говорила, что не сможет отказаться, даже если захочет… что ж, остаётся рассчитывать только на это.
Айон усмехнулся, обводя взглядом тёмную камеру. Темнота стала уже такой привычной… ведь он так редко видел что-то, кроме неё... только лишь смутные очертания предметов….
Грешник усмехнулся. Всё же, в темноте были свои плюсы… она всегда скрывала всю гадость мира, на которую было не очень-то приятно смотреть. Хотя, конечно, полностью скрыться от неё никогда не удастся… ведь знания об истинном лице мира в его сознании… даже когда ему пытались стереть память, им не удалось заставить его забыть об этой роковой правде….
Как же бесполезны все их попытки заставить его сломаться… как же они глупы, надеясь заставить его отказаться от Мечты… что ж, за их попытками сломить его так весело наблюдать… хоть какое-то развлечение. Иначе здесь бы стало невыносимо скучно….
Тут послышался скрип поднимающейся решётки. Свет разрезал темноту, заставив глаза ненадолго ослепнуть. Сквозь вонь камеры пробился знакомый аромат духов, заставивший Айона криво усмехнуться. Что ж, похоже, отправив Еву на каторгу, Марилена рассчитывает на что-то с его стороны? Как глупо… хотя, конечно, это может немного развлечь.
Когда глаза Айона смогли, наконец, примириться со светом, он разглядел элегантную фигуру начальницы тюрьмы в великолепном, блестящем чёрном платье. На шее женщины сверкало бриллиантовое ожерелье.
Грешник
Взмахом руки Марилена отослала пришедших с ней охранников. Те ушли, однако оставили лампу в камере. Марилена грациозно откинула блестящие волосы назад, что вновь заставило Айона презрительно хмыкнуть, и брезгливо присела на самый край лежанки заключённых.
– Тебе не скучно без своей подружки? – почти пропела женщина, ненавязчиво спустив бретельку с плеча.
Равнодушный, пренебрежительный взгляд Айона скользнул по фигуре женщины. Губы вновь сложились в презрительную усмешку.
– Подружка… – хмыкнул Айон. – Глуповатое слово. Ева мой соратник, и мне не нужно, чтобы она была рядом, чтобы чувствовать её присутствие. Наши мысли полностью совпадают друг с другом, и это самое важное.
Марилена посмотрела на Грешника, холодным, колючим взглядом. Однако это вновь не вызвало у него ничего, кроме презрительной усмешки.
– Ты не желаешь даже на секунду выкинуть её из головы, – проговорила с прохладцей Марилена. – Как и свою Мечту. А вот обо мне ты совершенно забыл.
Айон чуть сощурил глаза, вглядываясь в лицо женщины. А затем заговорил с ещё большей холодностью, чем звучала в голосе той:
– Моя Мечта – это то, ради чего я живу, и буду жить. А те, кто не разделяют её – лишь досадные помехи, – Грешник чуть усмехнулся, искоса глядя на Марилену.
Её лицо сильно исказилось после этих слов. Когда она заговорила, её голос напоминал звон режущего стекла, однако это вновь заставило Айона лишь усмехнуться.
– Даже если они спасли тебя в своё время? – звонко воскликнула Марилена. – Неужели, ты не помнишь, как мы с братом спасли тебя, Айон?
Грешник хмыкнул, вопросительно выгнув бровь. Спасли? Что это ещё значит? Неужели, когда-то, до этой тюрьмы, он был знаком с Мариленой? Впрочем….
В его памяти до сих пор не восстановился один период… он частично вспомнил битву с братом, также помнил, что какое-то время пробыл в космосе, среди обломков Пандемониума, в полубессознательном, замороженном состоянии… но дальше начинался серьёзный пробел… после которого он помнил лишь эту тюремную камеру….
Неужели, в тот период эта женщина и правда как-то помогла ему?
Словно в подтверждении этих мыслей, Марилена как-то печально улыбнулась.
– Значит, ты до сих пор не вспомнил это время? – сказала она.
Взгляд Айона стал ироничным. Конечно, было бы интересно узнать, что же тогда случилось… но в глазах Марилены появилось такое выражение, что вызывало у Грешника лишь смех. Она рассчитывает, что воспоминания о тех событиях как-то изменят его отношение к ней? Какая глупость….
– Видимо, нет, – с иронией проговорил Айон. – Но это всё равно не имеет значение.