Падение во грех
Шрифт:
– Но я по-прежнему жив, – хмыкнул Грешник. – Жив и не сломлен, как бы вы не пытались.
Марилена посмотрела на Айона тяжёлым, мрачным взглядом. В глубине её глаз мелькнула жуткая боль, но это заставило Грешника лишь презрительно сощуриться.
– Почему ты не хочешь отказаться от Мечты? – воскликнула женщина с мукой в голосе. – Тебе же лишь хуже от неё!
Айон, хмыкнув, вздёрнул бровь.
– Хуже? – усмехнулся он. – Вы, люди, готовы на всё ради своей бессмысленной жизни, – добавил Грешник с нескрываемым, уже привычным презрением. – Цепляясь лишь за неё, готовы наполнить её любой грязью, лишь
Из груди Марилены вырвался какой-то отчаянный вскрик. Женщина на мгновение сжала кулаки, и как-то напряглась, пытаясь побороть какую-то внутреннюю муку.
– Может и не понять, – наконец, проговорил она. – Но я люблю тебя! – вскричала она почти отчаянно.
Ответом ей стал лишь презрительный взгляд и холодная усмешка.
– Моя жизнь принадлежит моей Мечте, – гордо проговорил демон. – В ней нет места тому, что люди зовут любовью. И что же для вас это чувство? Всего лишь попытка удовлетворить желание кого-то найти, попытка избавиться от одиночества, которого вы, люди, так боитесь. Поиск партнёра, как инстинкт для животных. Не более.
Марилена ещё сильнее сжала кулаки. Сквозь сжатые зубы вырвалось шипение разъярённой кошки.
– А что насчёт Евы? – вызывающе проговорила женщина. – Зачем она тебе?
Айон посмотрел в глаза женщины почти немигающим, насмешливым взглядом.
– Ева понимает мои идеи, мои мысли, – проговорил Грешник со спокойной холодностью. – Толковый помощник, на которого можно положиться.
Марилена опустила глаза и сжала кулаки. Всё-таки… всё-таки надо признать, что для куклы, для рабыни Системы она понимала его мысли весьма неплохо. Однако ничего хорошего они ей не сулили, вот потому она и так их ненавидела….
Она была слишком зависима от Системы, слишком ценила своё комфортное положение… а кроме того, прекрасно понимала, что пока Мечта для него – всё – ей, Марилене, нечего от него ожидать… вот почему она так хотела заставить его отказаться….
– Ты ни о чём не думаешь, кроме своей Мечты! – почти вскричала Марилена, в уголках её глаз появились слёзы. – Ты просто сделан из льда, из железа! Ты ничего не хочешь понять, ничего!
Айон в очередной раз лишь презрительно усмехнулся, смерив женщину сощуренным взглядом.
– Моя жизнь принадлежит моей Мечте, – холодно повторил Грешник уже сказанную ранее фразу.
Марилена издала то ли шипение, то ли стон. Резко вскочив с лежанки, женщина схватила лампу и подбежала к решётке. Охранник нажал на рычаг, и начальница тюрьмы стрелой выбежала из камеры.
Айон хмыкнул, вновь оставшись наедине со знакомой темнотой. Что ж, визит Марилены немного скрасил однообразие, что не могло слегка не радовать. Глупая женщина, неспособная смотреть в лицо правде… не годящаяся ни для чего, кроме насмешек….
Айон закрыл глаза, невольно вспомнив Еву. Как и Марилена, она была человеком. Однако не испугалась истинного лица мира… а ведь почти все демоны Пандемониума в своё время побоялись взглянуть правде в лицо….
Всё-таки, надо сказать, несколько раз он испытывал презрение и к Еве. Сколько раз она срывалась, была готова сдаться? Однако всё равно находила в себе силы жить, что очень даже радовало Грешника….
Ева была человеком, но знала многое. И многое легло на её плечи.
Хотя, конечно, он понимал, что она нуждалась в нём… что она в основном держалась только благодаря ему.
Айон чуть вздохнул. Оставалось надеяться, что Ева сможет преодолеть тот кошмар, что ждёт её на каторге.
Ведь ему очень нужна такая соратница, как она….
Единственная, кто по-настоящему понимает его Мечту….
====== Глава 61 ======
Это место названо Могилой. Казалось, сам воздух здесь пропитан смертью, гнилью, болезнью… казалось, что это живые трупы копают здесь могилы для других… и для самих себя. Снова и снова кто-то мёртвым падал в ядовитую грязь. И тогда для него копали могилу… или же сжирали его труп. Порой каторжане поедали и трупы, что сваливали сюда сверху… и я тоже делала так.
Всё моё тело болело, кожу разъедала ядовитая грязь, болезни тоже, казалось, вгрызлись в мои внутренности… мне вновь становилось больно даже дышать, хотя какими-то нечеловеческими усилиями я всё таки держалась на ногах, сжимала в руках лопату… опускалась на колени и черпала ею грязь… и руками тоже… мне казалось, что я стала трупом. Но я всё ещё была жива….
Но отчаяние вновь стало завладевать мной. Перед глазами всё сливалось в одно сплошное, гниющее чёрное пятно. Отвратительный запах наполнял всё моё существо, казалось, проникая не только в тело, но и в душу. Как и тогда в камере мне казалось, что весь мир исчез… что не осталось ничего, кроме боли, ядовитой грязи, заживо гниющих людей… я ещё касалась языком своих губ, хранивших лишь воспоминание о пряном вкусе крови… но огонь, что я чувствовала в своей душе причинял мне такую боль, что, казалось, проще видеть перед собой ядовитую грязь и гниющих заживо людей… Мечта была так прекрасна, что окружающий кошмар становился просто невыносим… поэтому мне было проще смотреть бессмысленным, бесчувственным взглядом на этот кошмар….
Я не хотела пробуждать чувства, что даровала Мечта… это было бы просто невыносимой пыткой… и потому, мне казалось, что она начинает гибнуть во мне….
Каждый день был новым витком кошмара. Когда пищи не хватало, случались убийства… уже даже не для того, чтобы забрать пищу у другого… а ради того, чтобы съесть его самого.
Меня не оставляла мысль, что рано или поздно я тоже стану жертвой. Я была единственной девушкой в Могиле… даже один мужчина мог бы легко убить меня. А уж если бы они набросились все… у меня бы просто не осталось сил сопротивляться….
Но, кажется, у других каторжан просто не осталось в голове никаких мыслей, одни инстинкты… когда голод становился невыносим, когда остатки разума покидали сознания, они выбирали не самого слабого противника, а бросались на того, кого видели в тот момент… они просто уже не могли даже чуть-чуть думать, искать самого слабого… и потому я, увидев уже узнаваемый безумный, голодный взгляд замученной твари старалась держаться как можно дальше от такого… кроме меня, другие каторжане уже были не способны на это… ни сил, ни разума у них не осталось… я была уверенна, что ещё там, в камере, они уже были так замучены, что стали почти безумцами… тварями, желающими лишь укрыться от боли….