Палач и Черная птичка
Шрифт:
— Привет, Анна, — говорит он. Эти два слова кажутся полными смирения, когда девушка обнимает его за плечи в объятии, на которое он не отвечает, хотя она этого не замечает. Когда она отпускает его, то поворачивается и впервые замечает меня.
— О, простите, я помешала, да? — она одаривает меня, как кажется, искренне извиняющейся улыбкой. Она пытается распознать, я недовольный посетитель или, может быть, кулинарный критик, или продавец мяса или овощей, хотя я не похожа на садовода.
Нет, Анна. Я пришла, чтобы сдохнуть от смущения.
—
— Привет, приятно с познакомиться, — говорит она, и ее профессиональная улыбка превращается из извиняющейся в приветливую. — Ты присоединишься к нам?
У меня саднит в горле. Мой голос звучит хрипло, сиплый по сравнению с ровным, жизнерадостным тоном Анны.
— Нет, но спасибо за предложение. Мне пора идти.
— Слоан…
— Рада была повидаться, Роуэн. Спасибо за обед, было очень вкусно, — говорю я, трясу коробкой с инжирным «Наполеоном», которую мне хочется выбросить в ближайший мусорный контейнер, где и должна быть вся моя оставшаяся жизнь.
Я встречаюсь взглядом с Роуэном всего на мгновение и тут же жалею об этом. Покорность, которая звучала в его голосе несколько мгновений назад, отразилась в его глазах, смешавшись с отчаянием и тревогой. Это ужасное сочетание создает в моем сердце в острую, пронзительную боль.
Я одариваю его последней, мимолетной улыбкой, не дожидаясь, какой эффект это может произвести. Желание бежать настолько сильно, что мне приходится обдумывать каждый поспешный шаг, который я делаю к двери. Вероятно, у меня осталось не так уж много достоинства, которое можно сохранить, но, по крайней мере, я могу заставить себя идти.
Так вот, что я делаю. Я ухожу. Через парадную дверь. Вниз по улице. Не зная, куда иду. Не помню, когда выбрасываю коробку с десертом. Не замечаю, когда первая горячая слеза смущения скатывается по моей щеке.
Я продолжаю идти, вплоть до островка Касл, где останавливаюсь на берегу и смотрю на темную воду. И я остаюсь там надолго. Обратная дорога в отель кажется бесконечной, как будто вся моя энергия потратилась впустую.
Как только я переступаю порог, то включаю свой ноутбук, меняя билеты на самый ранний рейс следующего утра, затем забираюсь в постель и проваливаюсь в беспокойный сон.
Мы можем поговорить?
Я сажусь в самолет. Может быть, когда я вернусь домой?
Да, хорошо, напиши потом. Счастливого пути.
Хэй, ты нормально добралась?
Да, извини. Просто замоталась. Много работы.
Весь день на встречах, напишу, когда смогу.
Много несостыковок на этой неделе.
И извини за то, что пришла в твой ресторан, не предупредив.
Это было глупо с моей стороны.
Каждый из последних десяти дней, с тех пор, как я вернулась из Бостона, проходил как в тумане, и каждый раз, когда телефон звенел, сердце бешено колотилось
Ничего глупого. Жаль, я не знал, что ты была там. Я бы хотел, чтобы ты осталась.
Я выключаю телефон и кладу его на кофейный столик, затем опускаю голову на ладони и надеясь, что они смогут поглотить меня в другой мир.
Туда, где я ничего не буду чувствовать.
Потому что мстить легко.
Но все остальное дико сложно.
9
КРЕНС6
РОУЭН
Я наблюдаю из-за дерева на другой стороне улицы, как пацан, которому я заплатил, стучит в желтую дверь дома 154 на Жасмин-стрит. Мгновение спустя дверь открывается, и появляется она, на ее прекрасном лице отражается замешательство, когда она смотрит на бумажный пакет, который ребенок сует в ее сторону. Не понимаю вопрос, который она ему задает, но замечаю, как он слегка пожимает плечами, потом убегает, чтобы избежать пристального взгляда Слоан, пока та смотрит по сторонам. Моя улыбка становится шире, когда я внимательно прислушиваюсь к звуку закрывающейся двери и шаркающим шагам пацана, который выходит из-за дома, приближаясь к моему укрытию.
— Все готово, мистер, — говорит он, хватая свой велосипед там, где оставил его прислоненным к дереву.
— Она спросила, от кого это?
— Ага.
— Ты ей что-нибудь сказал?
— Не-а.
— Молодец, — я сую парню пятьдесят долларов сверху тех, что дал до этого, и он засовывает купюры в задний карман джинсов. — Завтра в это же время. Встретимся у почтового ящика дальше по улице, хорошо?
— Окей. Пока.
С этими словами парень уезжает на своем BMX, став на сто долларов богаче, чтобы потратить их на конфеты, видеоигры или что там еще покупают двенадцатилетние в наши дни. Пусть хоть что делает, главное, чтобы придерживался нашей договоренности.
Отдай ей пакет. Делай все, как надо. Пятьдесят за доставку, пятьдесят — когда отдашь.
Я достаю свой одноразовый телефон, открывая диалог со Слоан.
«Я бы хотел, чтобы ты осталась», — в моем последнем сообщении. И она не ответила.
Это было больше недели назад. Прошло почти три недели с тех пор, как она стояла в ресторане с каким-то унижением в глазах, как будто она вывалила свое сердце на пол, а его растоптали. Это, черт возьми, меня так задело. Я думал, что смогу уговорить ее остаться и поболтать, но время было выбрано как нельзя хуже: наши друзья пришли на обед в честь дня рождения Лаклана. В типичной для Слоан манере ее первым побуждением было взлететь, как перышко на северном ветру.