Память льда
Шрифт:
— Как там наш сапер?
— Лучше, чем я думал, — ответил Молоток. — Легкое сотрясение. Колотуну повезло, а то у меня с магическим Путем Дэнулом что-то неладно.
— Не открывается, что ли?
— Открывается. Но он… как будто запачкан чем-то. Словно бы какая-то зараза туда попала. Штырь говорил, что и с его магическим Путем такая же штука. Может, потому наш Быстрый Бен и запаздывает.
— Мог бы сказать об этом и раньше, — проворчала Хватка.
— Я же очухивался от того, что вы приняли за солнечный удар, капрал.
Женщина прищурилась:
— Интересно. Если виновато не солнце, что же
— То же, что повредило и мой магический Путь. Во всяком случае, так мне показалось.
— Молоток, — после небольшой паузы произнесла капрал, — ходят слухи, что якобы нас не совсем по-настоящему объявили вне закона, но Скворец с Дуджеком тщательно скрывают правду. Дескать, это военная хитрость: на самом деле императрица, наоборот, отдала нам приказ.
Целитель бесстрастно выслушал слова Хватки и пожал плечами:
— Впервые слышу. Очень похоже на выдумки нашего Мураша.
— Я не от него узнала. Но ему определенно такая байка понравится.
Глазки Молотка вперились в лицо капрала.
— А зачем ему вообще про это говорить?
— Зачем говорить Мурашу? Ну, знаешь, люблю смотреть, как он пугается. Весь краснеет, пыхтит, руками машет… Значит, всего лишь пустые слухи, да? — Она поднялась. — Постарайся к завтрашнему дню поставить Колотуна на ноги.
— Стало быть, мы выступаем, капрал?
— Угу. Конечно, если наш чародей появится.
— Ясно. Сделаю, что смогу.
Магический Путь напоминал тесную улочку, заваленную помоями. Быстрый Бен плелся еле-еле. У него отчаянно кружилась голова. Через каждые три-четыре шага чародей сплевывал горькую слюну. Наконец впереди блеснули звезды. Оказавшись на чистом ночном воздухе, Быстрый Бен остановился, чтобы вдохнуть полной грудью и привести мысли в порядок.
Он чуть ли не полдня выбирался с Тропы Худа. Временами бедняге уже начинало казаться, что он обречен вечно бродить в этом унылом сером мире. Когда становилось совсем уж невыносимо, Быстрый Бен напоминал себе, что Тропа Худа отравлена меньше, чем остальные доступные ему магические Пути. Там он сейчас наверняка бы погиб. От этой мысли Бен почувствовал себя слабым и подавленным: кому нужен маг, лишенный своей силы, способности повелевать собственным могуществом?
Прохладный ночной воздух приятно омывал вспотевший лоб и липкие дрожащие ладони. С небесных высот на Быстрого Бена равнодушно взирали звезды. Впереди, за кустами и полянами, поднимались темные силуэты холмов. У подножия ближайшего из них светилось желтоватое пятно костра.
Быстрый Бен вздохнул. Все его попытки установить с кем-либо магическую связь неизменно проваливались. Причина была ему понятна, но легче от этого не становилось.
«Паран оставил ждать меня целый взвод… На сколько же дней мы запаздываем? Я же должен был прикрывать Ходоку тылы, на случай если события вдруг примут худший оборот».
Он резко тряхнул головой; остатки невидимой грязи с Тропы Худа до сих пор цеплялись к нему.
«Увечный Бог пошел войной на магические Пути. Когда-то благодаря чародейству его пленили и заковали в цепи. Похоже, теперь он силится уничтожить это оружие и сделать своих врагов беспомощными».
Где-то рядом пронесся какой-то крупный зверь. Быстрый Бен поправил плащ и пошел дальше.
«Нет, не такие уж мы беспомощные. До наших мозгов Скованному не добраться,
Быстрый Бен вступил в круг тусклого света, отбрасываемого костром, услышал приглушенные голоса и почувствовал, что вернулся домой.
Вдоль гребня горы выстроились шесты, увенчанные оскаленными черепами. Их было не меньше тысячи. К каждому черепу прицепили косу из густо промасленной травы, которую потом подожгли. Огненные венки создавали пламенную гриву над костяными оскалами смерти, делая их еще более свирепыми. Возле шестов стояли шаманы и старейшины кланов, гнусавя нескончаемую песню. Неподалеку от Парана бились юные воины, вооруженные короткими крюк-ножами. Поединки были отнюдь не бескровными. Дух вечного соперничества ощущался не только в этих состязаниях, больше похожих на сражения, а буквально во всем.
Между сжигателями мостов ходили баргастки, которые почти насильно уводили к себе в шатры как мужчин, так и женщин. Сперва капитан хотел было запретить все эти плотские утехи, но потом лишь махнул рукой.
«Все равно они меня не послушаются. Да и глупо противиться, учитывая, что завтра или послезавтра все мы можем погибнуть».
Здесь собрались представители всего клана Белолицых баргастов. Долину заполняли шатры племен сенанов, гилков, акратов, баренов и нит’риталов. Не менее ста тысяч воинов прибыли на зов Хумбрала Таура, чтобы держать совет. И не только за этим.
«Они явились ответить на вызов, брошенный Ходоком. Он — последний баргаст своего клана; татуировка на его изуродованном шрамами теле рассказывает всю долгую историю племени. Пятьсот поколений. Ходок пришел сюда, требуя признать свое родство со здешними баргастами. И наверняка его миссия заключается не только в этом. Тут кроется что-то еще, но из баргастов ведь лишнего слова не вытянешь. Скрытны до предела. И тайн у них как колючек на кусте…»
Нит’ритальский воин испустил предсмертный крик: у него было перерезано горло. Он упал вблизи главного костра, густо залив землю вспененной кровью. Соплеменники яростно проклинали побежденного. Его убийца гордо расхаживал рядом, наслаждаясь приветственными криками своих сородичей.
Паран заметил, что к нему направляется Меченый. Черный морант шел спокойно и невозмутимо, глубоко равнодушный к злым взглядам баргастов и ругани, раздававшейся у него за спиной.
— А вас тут не жалуют, — заметил капитан. — Неужели моранты забирались так далеко на восток?
— Мы в этих краях не бывали, — возразил Меченый. Голос его, и без того глухо звучащий из-под шлема, тонул в окружающем гвалте. — Их вражда к нам — очень давняя. Баргасты верят тому, что говорили о нас их предки. Ну не хотят они жить своим умом.