Память льда
Шрифт:
— Я думаю, теперь у нас появилось еще кое-что… общее, — с трудом выдавил из себя Скворец.
— Лучше бы не появлялось, — вздохнул Аномандер Рейк.
— Да уж. — Командор держался из последних сил. — Зря я тебя не послушался.
Они переглянулись.
— Думаю, тисте анди захватили этого Анастера, — нарушил молчание Рейк. — Не хочешь взглянуть на него?
Командор вздрогнул.
— Ты меня не понял, — добавил владыка Семени Луны. — Я не собираюсь судить этого тщедушного мальчишку. Пусть им занимаются другие. Ну что, согласен?
«Ты
— Хорошо, я отправлюсь с тобой.
Тисте анди в очередной раз печально улыбнулся и двинулся в путь. Скворец убрал в ножны окровавленный меч, развернул лошадь и поехал следом. Он пробовал смотреть по сторонам, но глаза его неизбежно упирались в широкую спину Рейка и висящий за нею Драгнипур.
«Ох, Аномандер, и как ты только выдерживаешь эту ношу? Я лишь сегодня ощутил ее тяжесть и почувствовал, что она раздавила мне сердце. Впрочем, не это меня терзает… Ты попросил меня отойти в сторону, назвав свои действия актом милосердия. Я тогда не понял, что имеется в виду. А ведь получается, ты проявил милосердие по отношению не к женщинам мертвого семени, а ко мне. Отсюда и твоя грустная улыбка в ответ на мое своеволие… Да, дружище, я усмотрел в твоем поступке одну лишь жестокость, и это причинило тебе боль. Для нас обоих было бы лучше сойтись в поединке. Да, для нас обоих… Я недостоин таких друзей, как ты, Рейк. Наверное, я старею и потому делаю глупости.
Ох, Скворец, подобные выходки тебя погубят. Пора положить этому конец. Недаром говорят: нет страшнее войны, чем война внутри себя. Пусть эта война станет для тебя последней. Сделай ее таковой…»
Первенец мертвого семени не пытался скрыться. Он оставался вблизи того места, где и упал, сброшенный Аномандером Рейком на землю. Тисте анди ждали своего владыку.
Подъехав ближе, Скворец заметил на лице Корлат слезы. Внутри у него все сжалось от боли. Он заставил себя отвернуться, хотя сейчас ему очень требовалась ее поддержка, да и, похоже, сама она также была не против разделить с ним тяжкий груз (очевидно, тисте анди все поняла правильно). Однако командор рассудил, что сейчас не время для нежностей. Он решил брать пример с Аномандера Рейка, для которого умение безупречно владеть собой служило как щитом, так и, если того требовали обстоятельства, оружием.
Со стороны малазанских позиций и от армии Бруда к ним спешили всадники.
«Стало быть, у того, что сейчас свершится, будут очевидцы. Но почему я так противлюсь их присутствию? Вот и лишнее подтверждение того, как глубоко я пал. Разве прежде я боялся, что кто-то окажется свидетелем моих слов или поступков? Я создал себе кошмар наяву, и чудовище, которое преследует меня, — я сам».
Скворец остановил лошадь. Он впервые видел вблизи предводителя армии тенескариев. Безоружного, израненного, окровавленного. Анастер сидел, отвернувшись,
«Так всегда выглядят поверженные вожди. Правители или полководцы — поражение иссушает их».
Первенец мертвого семени все же повернулся к ним лицом. Командор невольно вздрогнул, заметив, что один глаз у него выбит, а глазница превратилась в кровавое месиво, — может, виной тому стали драконьи когти, а может быть, падение с высоты. Уцелевшим же глазом юнец внимательно смотрел на малазанца. Скворца поразил этот взгляд: внимательный, даже любопытный и в то же время совершенно безжизненный.
— Ты убил мою мать, — высоким и довольно мелодичным голосом произнес Анастер, разглядывая командора в упор.
— Я сожалею, что пришлось это сделать, — ответил тот хрипло.
— А мне так ее нисколько не жалко. Моя мать потеряла рассудок. Стала пленницей самой себя, одержимая собственными демонами. Думаю, она была не одинока в своем проклятии.
— Мы положили ему конец, — сказал Скворец.
— Ошибаешься, малазанец. Оно подобно моровому поветрию: распространяется со страшной силой, разрастаясь вширь и вглубь и поглощая жизни. Поэтому рано или поздно вы потерпите поражение. Это погубит всех вас. Вы сами станете теми, кого уничтожаете.
Скворца потряс нарочито грубый тон Аномандера Рейка, который заявил в ответ:
— Я и не ожидал услышать других слов от людоеда. Скажи-ка, Анастер, как нам лучше поступить с тобой? Только говори честно.
Командир армии тенескариев обратил свой единственный глаз туда, где стоял владыка Семени Луны. Если до этого момента он еще сохранял самообладание, то сейчас превратился в испуганного мальчишку. Анастер выставил худенькую руку вперед, словно бы заслоняясь от страшного видения. Лицо его стало совсем бледным.
— Убей меня, — прошептал он.
— Корлат, что это с ним? — нахмурился Рейк.
— Он полностью утратил самообладание, и его страх прорвался наружу, господин. У страха есть лицо, которое он прежде никому не показывал.
— Заткнись! — напустился на женщину Анастер. — Какое там еще лицо? Много ты понимаешь!
— Внутри тебя угнездилась тьма, — спокойно возразила ему Корлат. — Она чем-то похожа на Куральд Галейн, но гораздо опаснее. Твоя душа окутана тьмой. Когда ты теряешь голову от страха, завеса приподнимается и показывает то, что за нею таится.
— Врешь! — крикнул Анастер.
— Это лицо солдата, — сказал Аномандер Рейк. Он медленно повернулся на запад. — Из большого города. Из Капастана. — Тисте анди опять обратил взор к первенцу мертвого семени. — Он все еще здесь, правда? Похоже, смертный, у тебя появился роковой противник — некто, посуливший тебе даже не смерть, а нечто еще более ужасное. Нет, он вовсе не жаждет отрубить тебе голову. Честно говоря, даже не представляю, какую кару он тебе уготовил. Любопытно.
— Как вы не понимаете? Это же Итковиан! Несокрушимый щит! Ему нужна моя душа! Лучше убейте меня сами!