Память льда
Шрифт:
— Воззвавшая, клянусь: мы непременно уничтожим яггута, скрывающегося в пределах Паннионского Домина, — заговорил Пран Чоль. — А после этого мы просим тебя освободить нас. Крупп прав: мы не видим смысла в дальнейшем существовании. Мы лишились чести, и это разрушает нас. Отступники подали опасный пример. Среди наших соплеменников могут быть новые потери, и это нас страшит.
Крупп видел, что Серебряная Лиса вся дрожит, но, когда она обратилась к шаману в шлеме с ветвистыми рогами, голос ее звучал твердо:
— Вы сами породили меня, поскольку вам понадобилась
— Исполни нашу просьбу, Воззвавшая, и все остальные годы твоей жизни будут целиком принадлежать тебе.
— О какой «моей жизни» ты говоришь, Пран Чоль? Я не ощущаю себя ни рхиви, ни малазанкой. Я даже не могу назвать себя человеком в полном смысле этого слова. Никто из вас не понимает, каково мне приходится! — Она ткнула пальцем в сторону Круппа и малазанских стражниц. — Никто! Даже Паран, который думает, будто… Ладно, с Параном я разберусь потом, это никого не касается… Т’лан имассы! Я ведь из вашего племени! Ваше первое дитя за эти триста тысяч лет. Так неужели вы снова бросите меня?
«Снова? Боги милосердные!»
Крупп попятился.
— Серебряная Лиса, — тихо позвал он.
— А ну-ка тихо! — воскликнула та.
Но какое там тихо. Внезапно шуршание и скрип наполнили воздух.
Серебряная Лиса с Круппом повернулись на этот звук, дабы увидеть, как тысячи т’лан имассов опустились на колени, низко склонив голову.
Одна лишь Олар Этил по-прежнему продолжала стоять:
— Воззвавшая, мы умоляем тебя освободить нас.
И, произнеся эти слова, первая заклинательница костей тоже преклонила колена.
Круппу казалось, что ему в самую душу вонзили острый кинжал. Бедняга онемел и едва мог дышать. Ему хотелось зажмуриться от боли и ужаса.
— Нет, — коротко ответила Серебряная Лиса.
Сердце толстяка было готово разорваться от сострадания.
Т’лан имассы молчали. Но т’лан айи молчать не могли, и воздух над холмом наполнился их воем.
«К’рул! — в отчаянии воззвал Крупп. — Что же нам теперь делать?»
— Неудивительно, что люди, чьи жизни столь непродолжительны, склонны все упрощать.
Скворец кисло улыбнулся:
— Если это было задумано как извинение, то тебе придется попробовать еще раз, Корлат.
Тисте анди вздохнула и провела рукой по своим длинным черным волосам. Жест был вполне человеческим.
— С другой стороны, — добавил малазанец, — я рад услышать от тебя даже и такое невнятное бормотание.
Ее глаза вспыхнули.
— Что?! И как прикажешь это понимать?
— Понять нетрудно. Попробуй поставить себя на мое место, девочка. В последние дни мне пришлось несладко. Я очень хочу, чтобы наши отношения снова наладились, и ради этого готов на все. Вот видишь, проще некуда.
Корлат перегнулась через седло и коснулась своей рукой руки Скворца:
— Спасибо, что объяснил. Похоже, это я склонна все усложнять, да?
— Пожалуй, в данном случае я лучше промолчу.
— Ты мудрый человек, Скворец.
В двух тысячах шагов от них плескалось
— Наверное, это женщины мертвого семени, — сказала Корлат, перехватив его взгляд. — Истинные телохранительницы первенца.
Командор обернулся назад. Там, в полусотне шагов, застыли малазанские солдаты.
— Где Аномандер Рейк? Тенескарии движутся в нашу сторону.
— Сюда они не дойдут, — успокоила его тисте анди. — Эти ведьмы чуют близость моего господина. Они встревожены, а их выкрики — попытки предупредить своего подопечного.
— И он их послушает?
— Не знаю, но стоило бы…
Последние слова Корлат потонули в оглушительном гуле.
Тенескарии устремились в атаку. Голод и отчаяние делали их бесстрашными и решительными. Чародейская сила женщин мертвого семени помимо воли накрыла Скворца, заставив его сердце бешено заколотиться в приступе животной паники.
— Любимый, ни в коем случае не поддавайся страху! — шепнула ему Корлат.
Бормоча проклятия, командор выхватил меч, затем развернул лошадь, чтобы еще раз взглянуть на свое войско. Магия всклокоченных ведьм ударила и по ним. Солдаты дрогнули, будто колосья от порыва ветра, но никто не отступил. Еще через мгновение малазанцы выровняли свои ряды.
— Берегись! — крикнула Корлат. — Мой господин приближается во всей своей мощи!
Скворцу показалось, что небо стало ниже, словно бы прогибаясь под чьей-то непомерной тяжестью. Солнце и облака пропали, сменившись сумеречной серой полосой. На какое-то мгновение у лошади малазанского командора подкосились ноги, и она едва не упала, огласив воздух судорожным ржанием.
Холодный яростный ветер всколыхнул окрестные травы и понесся дальше. Его порыв опрокинул всех женщин мертвого семени. Они катались по земле, тщетно пытаясь встать. В передних рядах тенескариев началось смятение. Кто-то пробовал остановиться, кто-то сам падал на землю, не дожидаясь, пока его собьют с ног. В считаные секунды авангард паннионцев превратился в корчащееся, вопящее человеческое месиво. Появились первые покалеченные и затоптанные. Однако толпа напирала вовсю и продолжала двигаться вперед.
Над головами Скворца и Корлат стремительно пролетел черный дракон с серебристой гривой. За ним тянулся невидимый шлейф ледяного воздуха.
Анастер бесстрашно восседал на своей жалкой лошаденке, одинаково равнодушный как к судьбе своей армии, так и к появлению Аномандера Рейка. Владыка Семени Луны снизился. Первенец мертвого семени привстал в седле и широко развел руки в стороны.
Гигантские когти сомкнулись вокруг паннионца и вырвали его из седла. Дракон взмыл вверх и вдруг как-то странно закачался.