Пан Володыевский
Шрифт:
А он, глядя на нее, улыбался и ворчал, продолжая подшучивать:
— Ты дралась храбро, — говорил он, — ударила храбро, перекувыркнулась храбро, а теперь от боли в костях будешь припарки из каши прикладывать, тоже храбро, а нам придется наблюдать за тобою, чтобы тебя вместе с твоею храбростью воробьи не заклевали: они большие охотники до каши.
— Я знаю, куда вы метите: вы хотите, чтобы Михал не брал меня в другой поход… Я прекрасно знаю!
— Нисколько, нисколько, я буду всегда его просить, чтобы он брал тебя в лес по орехи, ты такая легкая, что под тобою и ветка не переломится. Вот и благодарность! Кто же уговаривал Михала, чтобы он взял тебя с собою? Я очень в этом раскаиваюсь, особенно теперь, когда ты мне так платишь за мое доброжелательство. Подожди же! Будешь ты теперь деревянной саблей
Бася, недолго думая, обняла пана Заглобу, и он этому очень обрадовался и сказал:
— Ну, ну! Должен признаться, что ты даже немного способствовала сегодняшней победе: солдаты, желая перед тобой отличиться, дрались бешено!
— Правда истинная! — воскликнул пан Мушальский. — Не жаль человеку и погибнуть, когда на него смотрят такие очи.
— Виват наша пани! — воскликнул пан Ненашинец.
— Виват! — повторили сотни голосов.
— Дай ей Бог здоровья!
А пан Заглоба нагнулся к ней и пробормотал:
— После родов!
И они весело ехали домой, радостно покрикивая, уверенные, что их ждет пир. Погода была чудесная. Трубачи затрубили в отрядах, барабанщики ударили в литавры, и они шумно въехали в Хрептиев.
VII
В Хрептиеве, сверх всякого ожидания, Володыевские застали гостей. Приехал пан Богуш, который решил обосноваться здесь на несколько месяцев, чтобы при посредстве Меллеховича вести переговоры с татарскими ротмистрами: Александровичем, Моравским, Творовским, Крычинским и другими, — с липками и черемисами, перешедшими на султанскую службу. К пану Богушу присоединился старый пан Нововейский с дочерью Эвой и пани Боская, особа пожилая, тоже с дочерью, молоденькой и очень красивой, панной Зосей.
Появление женщин в пустынном и диком Хрептиеве очень обрадовало, но еще больше удивило солдат. Они тоже были очень удивлены при виде пана коменданта и его супруги. Коменданта, судя по его громкой и страшной славе, они воображали себе каким-то великаном, который наводил ужас на людей одним своим взглядом, а ее — великаншей, с вечно нахмуренными бровями и грубым голосом. Между тем они увидели перед собой маленького рыцаря с веселым и радушным лицом и тоже маленькую, розовенькую, как кукла, женщину, которая в своих широких шароварах и при сабле была похожа скорее на красивого мальчика, чем на взрослую женщину. Хозяева приняли гостей с распростертыми объятиями: Бася сердечно расцеловалась со всеми тремя женщинами, еще не будучи им представлена, а затем, когда они назвали себя и сказали, откуда едут, она воскликнула:
— Я все для вас готова сделать! Я вам страшно рада! Хорошо, что с вами в дороге ничего не приключилось: в нашей пустыне это не редкость, но как раз сегодня мы окончательно перебили бродяг!
Видя, что пани Боская смотрит на нее с возрастающим изумлением, Бася ударила рукой по сабле и хвастливо добавила:
— И я была в битве! А то как же! Вот как у нас! Но, ради бога, позвольте мне уйти к себе, надеть более приличную для моего пола одежду и отмыть кровь на руках, — мы возвращаемся с кровавой битвы. Ого! Если бы Азба не был убит, вы, пожалуй, не доехали бы благополучно до Хрептиева. Я сейчас вернусь, а пока к вашим услугам Михал.
Сказав это, она исчезла за дверью, а маленький рыцарь, который уже успел поздороваться с паном Богушем и паном Нововейским, подошел к пани Боской.
— Бог послал мне такую жену, — сказал он, — которая дома умеет быть нежной подругой, а в поле храбрым товарищем. Теперь, согласно ее приказанию, прошу мной располагать, как будет угодно.
А пани Боская ответила:
— Да благословит ее Бог во всем, как благословил красотою! Я жена Антония Боского, и не затем приехала сюда, чтобы требовать от вас услуг, но чтобы умолять вас на коленях о помощи и спасении в несчастье. Зоська, становись на колени перед этим рыцарем, ибо если он не поможет, то никто не поможет!
Сказав это, пани Боская действительно упала на колени, а красавица Зося последовала ее примеру, и обе, заливаясь горькими слезами, воскликнули:
— Спаси, рыцарь! Сжалься над сиротами!
Увидав женщин
— Ради бога! — говорил он. — Что вы делаете? Я скорее должен стоять на коленях перед столь почтенной женщиной! Говорите же, чем я могу вам помочь, и, — видит бог! — я медлить не буду!
— Он все сделает, и я, с своей стороны, постараюсь! Заглоба sum! С вас этого довольно! — воскликнул старый воин, растроганный слезами женщин.
Тогда пани Боская сделала знак Зосе, панна вынула из-за корсажа письмо и подала его маленькому рыцарю. Он взглянул на письмо и сказал:
— От пана гетмана!
Затем сломал печать и начал читать:
«Милейший и дорогой мой Володыевский! С паном Богушем я послал тебе с дороги мой сердечный привет и инструкции, которые он тебе передаст лично. Не успел я еще отдохнуть от трудов в Яворове, как подоспело другое дело; оно камнем лежит у меня на сердце, ибо касается воинов, которых я забыть не могу, иначе Бог меня забыл. Пана Боского, кавалера весьма достойного и лучшего нашего товарища, несколько лет тому назад под Каценцем захватила орда. Его жену и дочь я приютил в Яворове, но у обеих бердца разрываются в тоске — у одной по мужу, у другой по отцу. Я писал через Петровича пану Злотницкому в Крым, чтобы там всюду искали Боского. Есть слух, что его нашли, но прячут, а потому его не могли выдать с другими пленниками, и он, верно, до сих пор гребет на галерах. Женщины в отчаянии, — потеряв всякую надежду, они даже перестали просить у меня помощи, — но, вернувшись недавно и увидев их неутешную скорбь, я не мог более этого терпеть и решил оказать им хоть какую-нибудь помощь. Ты находишься поблизости границы, и, как я знаю, у тебя среди мурз есть побратимы. Вот я и посылаю к тебе женщин, а ты им помоги. Петрович вскоре туда поедет. Дай ему письма к мурзам побратимам. Я не могу писать ни визирю, ни хану, ибо они ко мне недоброжелательны, к тому же я боюсь, как бы, благодаря моим письмам, они не стали считать Боского каким-нибудь особенно знаменитым человеком и как бы в силу этого не назначили слишком большой выкуп. Дело это особливо поручи Петровичу и скажи, чтобы он без Боского не возвращался, а мурз своих подними на ноги. Хоть они и язычники, но слово держать умеют, а к тебе они должны питать большое уважение. Впрочем, делай как знаешь; поезжай в Рашков, обещай взамен трех знатнейших пленников, только бы нам вернули Боского, если он жив. Никто лучше тебя не знает, как надо действовать, ибо, как я слышал, ты уже своих родственников выкупал. Бог да благословит тебя в этом деле, а я еще больше буду любить тебя, ибо сердце мое успокоится. Про твое хозяйство в Хрептиеве я уже слышал — там теперь все спокойно. Этого я и ждал. Обрати особенное внимание на Азбу. Что касается общественных дел, пан Богуш тебе все расскажет. Ради бога, следите за всем, что делается со стороны Валахии: говорят, быть оттуда грозе. Поручая твоему сердцу и твоим стараниям пани Боскую, остаюсь…» и т. д.
Во время чтения письма пани Боская продолжала плакать, а Зося ей вторила, вознесши к небу свои голубые глаза.
Между тем, прежде чем пан Михал кончил читать, вбежала Бася, одетая уже в женское платье, и, увидав, что дамы в слезах, стала заботливо расспрашивать их, в чем дело. Пан Михал еще раз прочел ей письмо гетмана, а она внимательно выслушала его и стала горячо поддерживать просьбы гетмана и пани Боской.
— Золотое сердце у пана гетмана, — воскликнула она, обнимая мужа, — но и мы постараемся быть не хуже его! Правда, Михалок? Пани Боская погостит у нас до возвращения мужа, а ты его месяца через три освободишь из Крыма. Через три или через два, правда?
— Завтра, через час! — ответил он, передразнивая ее.
Тут он обратился к пани Боской:
— Видите, как жена моя скора на решения!
— Да благословит ее Бог за это! — сказала пани Боская. — Зося, поцелуй ручки пани полковницы.
Но пани полковница и не думала давать целовать свои руки, а просто еще раз расцеловалась с Зосей, — они сразу понравились друг другу.
— На совет, мосци-панове! — кричала она. — На совет! Скорее!
— Скорей — голова загорелась! — пробормотал Заглоба. А Бася встряхнула своими светлыми волосами: