Пан Володыевский
Шрифт:
— Где пан Мотовило?
— Залег под холмом, а пан Меллехович со стороны Калусика. Где другие отряды, — не знаю.
— Хорошо, — сказал Володыевский, — я знаю. Трогай к пану Мотовиле и вели замыкать круг. Пусть он пошлет несколько человек поодиночке на полдороги от пана Меллеховича. Трогай.
Казак приник к седлу, помчался и скоро скрылся из глаз. А они поехали дальше еще тише, еще осторожнее… Между тем совсем уже рассвело. Туман, который на рассвете поднялся над землей, теперь уже совсем спустился книзу, а на восточной стороне неба появилась длинная, блестящая полоса, которая
Вдруг до слуха всадников со стороны Днестра долетело беспорядочное карканье, и вскоре над их головами появилась огромная стая воронов, летевших навстречу заре. Отдельные птицы отрывались от стаи и, вместо того, чтобы лететь вперед, начинали кружить над степью, как делают коршуны и ястребы, когда завидят добычу. Пан Заглоба поднял саблю кверху и, острием указав на воронов, сказал Басе:
— Подивись смышлености этих птиц. Чуть где-нибудь быть битве, они слетаются со всех сторон, точно кто-нибудь из мешка их высыпал. Когда идет одно войско или встречаются два союзных, этого никогда не бывает. Так эти птицы умеют отгадывать намерения людей, хотя никто им этого не объявляет. Одним нюхом этого объяснить нельзя, а потому ты можешь удивляться.
Между тем птицы, каркая все громче, значительно приблизились; тогда пан Мушальский обратился к маленькому рыцарю и сказал, ударяя ладонью по луку:
— Пан комендант, не разрешите ли снять одного из них на забаву пани комендантше? Шума ведь не будет.
— Снимайте хоть двух, — ответил Володыевский, зная, что у старого солдата есть слабость хвастать своей меткой стрельбой.
И вот несравненный лучник протянул руку за спину, достал стрелу, положил ее на тетиву и, подняв голову и лук кверху, стал выжидать. Стая была все ближе. Все остановили лошадей и с любопытством смотрели вверх. Вдруг раздался жалобный стон тетивы, похожий на крик ласточки, и взвившаяся стрела исчезла над стаей.
С минуту можно было думать, что пан Мушальский промахнулся, но вот одна птица, перекувыркнувшись в воздухе, стала опускаться прямо над головами всадников, потом, продолжая кувыркаться, стала падать все быстрее и быстрее, с распростертыми крыльями, как лист, сопротивляющийся воздуху.
Минуту спустя она упала в нескольких шагах от лошади Баси. Стрела пронзила ее и вышла наружу.
— На счастье, — сказал пан Мушальский, отвесив Басе поклон. — Я издали буду наблюдать за вами, благодетельница, и в случае надобности опять пущу стрелу, даст Бог, счастливо! Хоть она и прозвенит у вашего уха, но ручаюсь, что не ранит.
— Не хотела бы я быть татарином, в которого вы будете целиться! — заметила Бася.
Дальнейший разговор прервал Володыевский; он указал на большой холм, находившийся в нескольких саженях от них, и сказал:
— Мы там остановимся…
Они тронулись рысью; доехав до середины холма, маленький рыцарь приказал убавить шагу, наконец, недалеко от вершины он остановил лошадей.
— Мы не поднимемся на самую вершину, — сказал он, — в такое ясное утро нас могут увидеть; мы спешимся и подойдем к краю так, чтобы наши головы не очень выставлялись.
Сказав это, он соскочил
Равнина эта, перерезанная небольшим ручьем, стремившимся в сторону Калусика, была, как и подножие скалы, покрыта зарослями. Над самой густой чащей зарослей поднимались к небу струйки дыма.
— Видишь, — сказал Басе Володыевский, — это неприятель там притаился.
— Вижу дым, но не вижу ни людей, ни лошадей, — отвечала Бася с бьющимся сердцем.
— Потому что их закрывают заросли, но опытный глаз их разглядит. Вот там, смотри: две, три, четыре, целая кучка лошадей; одна пегая, другая совсем белая, а отсюда она кажется голубой.
— Мы к ним скоро подъедем?
— Их погонят сюда на нас, но времени еще много: до тех кустарников будет с четверть мили.
— Где же наши?
— Видишь, там край леса? Отряд пана подкомория должен быть совсем близко оттуда. Меллехович, того и гляди, выйдет с той стороны. Другой отряд зайдет со стороны того камня. Заметив людей, они сами двинутся к нам, потому что здесь можно легко подъехать к реке, а с той стороны — глубокий овраг, через который никто не проберется.
— Значит, они в ловушке?
— Как видишь.
— Господи! Я просто устоять не могу! — крикнула Бася. И сейчас же прибавила: — Михалок, а если бы они были умны, что бы они должны были сделать?
— Должны были бы пробиваться сквозь отряд подкомория. Тогда они спаслись бы, но этого они не сделают, во-первых, потому, что не любят иметь дело с регулярной конницей, а во-вторых, побоятся, как бы в лесу не оказалось еще больших отрядов, и они бросятся в нашу сторону.
— Да, но мы их не остановим, у нас только двадцать человек.
— А Мотовило?
— Правда, а где же он?
Володыевский вместо ответа запищал вдруг, как пищит ястреб или сокол.
И тотчас с подножия холма ему ответили таким же писком.
Это были казаки Мотовилы, которые так спрятались в кустах, что Бася, стоя над ними, совсем их не видела. С минуту она с удивлением глядела то вниз, то на маленького рыцаря; вдруг щеки ее вспыхнули, и она обняла его за шею.
— Михалок, ты величайший вождь в мире!
— У меня есть некоторая опытность, — ответил, улыбаясь, Володыевский. — Но ты не ерзай от радости! Помни, что настоящий воин должен быть спокоен.
Но это предостережение ни к чему не повело. Бася была как в лихорадке. Ей хотелось сейчас же сесть на коня, спуститься с холма и присоединиться к отряду Мотовилы. Но Володыевский остановил ее: он хотел показать ей начало битвы. Между тем солнце поднялось над степью и осветило своими бледно-золотистыми лучами всю равнину. Ближайшие заросли засверкали весело, отдаленные и менее ясные стали яснее; лежащий местами внизу иней заискрился; воздух стал так прозрачен, что глаз охватывал почти безграничное пространство…