Пандемониум
Шрифт:
– Что за мягкость!
– Но...
– Доработать!
Евгений мрачно почесал висок.
– Я могу хотя бы знать, где я допустил промашку?
– Везде! Общий тон стихотворения слишком добрый! Ты сатирик или моя бабушка?
– Я как могу стараюсь быть колким, но... у нас же вроде не приветствуются ругательства?
Зауер схватился за лоб.
– Дьявол, разве я говорю что-то о ругательствах? Нет, конечно, матерщина под запретом, безусловно!
– он взял со стола какую-то вырезку.
– Вот: 'Кто георгиевскую ленту дал в
Евгений хотел попрощаться и уйти, но вдруг выдал нечто совершенно неожиданное и для Зауера, и для самого себя:
– Я просто думаю, что...
– Да?
– Что если мы, играя со спичками, случайно спалим собственный дом?
Зауер несколько секунд с брезгливым недоумением смотрел на Евгения, потом вдруг фыркнул и насмешливо закивал головой.
– Понимаю, понимаю! Не ты первый!
Он метнул требовательный взгляд на Калика.
– Лично я за распад империи, - мягко промолвил Калик, пожав своими узкими женскими плечами.
– Видишь! Похоже, наши пути расходятся! Я, конечно, не сторонник смуты, но... Женюр, относись к работе, как к работе, или я начну искать нового поэта.
– Да. Извини.
– Ты свободен.
Выйдя из редакции, Евгений 'позавтракал' купленным у старухи яблоком и, зевая, побрел домой. Ему казалось, он идет по какой-то бесконечной натопленной бане. Солнце, издеваясь, продолжало пылать в бездонной синеве, высушивая глаза и оскверняя тело.
Где-то далеко шумел митинг.
На бульваре смуглолицый человек в белом тюрбане заставлял ручную обезьяну плясать под смех и свист двоих бездельников-солдат.
'Азия...'
Где-то в глубине души Евгений понял, что вряд ли снова вернется в 'Задиру'.
Особняк
Из мрака соткался знакомый силуэт.
– Доброй ночи, Евгений.
– Здравствуйте, - Евгений нехотя оставил свое сопящее на краю дивана тело.
– Вы уже вернулись?
– О нет. Я все еще там.
Они вылетели в теплую, безветренную ночь. Евгений уже достаточно хорошо умел передвигаться в воздухе и даже, к своему стыду, начинал этим гордиться.
– Кого вам поручили проклясть на этот раз?
– спросил Евгений так презрительно, как только мог.
Обычно доктор сам заговаривал о намеченной жертве, но сейчас он почему-то молчал.
– Мы не будем сегодня никого проклинать. Я хочу, чтобы вы м-м... кое-что для меня сделали.
– Это указано в договоре?
– Да... там есть упоминание. Я щедро оплачу ваш труд, не сомневайтесь.
Евгению было плевать на деньги. Вот если бы это задание заменяло, а не дополняло предстоящие убийства! А вдруг его ждет что-то еще более ужасное?
– Что за работа?
– Позвольте мне обо всем рассказать
Полет оказался неожиданно долгим. Они уже дважды успели бы долететь до Петрограда. Внизу несколько раз громыхали артиллерийские залпы, и мерцали оранжевые сполохи.
– Вам интересно? Мы можем спуститься, - предложил доктор.
Евгений никогда еще не видел настоящей войны. С высоты голубиного полета он разглядел сотни черных людей, карабкающихся сквозь паутину заграждений в кровавом пятне осветительной ракеты. Они, вопя, лезли друг на друга, застревали в проволоке, словно какие-то глупые, несчастные насекомые. То тут, то там грязными кляксами разрывались мины, яростно барабанил пулемет.
– Кто это?
– спросил Евгений с ужасом.
– Это наши?
– Нет. Похожи на французов. Бедные ребята...
'Неужели мы так далеко от дома!' - подумал Евгений.
Они продолжили путь, и Евгений был рад, когда земля скрылась под низким покровом облаков.
Через некоторое время доктор повел его вниз. Они вынырнули из тумана, и Евгений увидел черные холмы, усеянные редкими огоньками.
– Добро пожаловать!
– гордо улыбнулся доктор Беннетт.
Они подлетали к небольшому скоплению огней, которое видимо было деревней или маленьким городом.
Извилистая мощеная дорога шла вдоль уютных каменных коттеджей с черепичными крышами, напоминающих иллюстрацию к детской книжке европейских сказок.
Доктор привел Евгения к трехэтажному дому, сильно увитому плющом с одной стороны, вход в который озарял висящий над дверью электрический фонарь. Рядом, посреди улицы стоял крытый экипаж со скучающим на козлах кучером в клетчатой кепке.
Беннетт провел Евгения внутрь, но не через окно, как обычно, а через входную дверь.
Это была гостиница. За дубовой стойкой позевывал долговязый мальчишка с прилизанными волосами. Какой-то седоусый господин читал в кресле газету.
Они пролетели по лестнице на второй этаж и оказались в тускло освещенном коридоре с несколькими пронумерованными дверями с той и с другой стороны.
– Прошу подождать, - сказал доктор и скрылся за дверью.
В комнате послышался шорох. Через пять минут дверь открылась, и перед Евгением предстал доктор Беннетт уже в своем настоящем физическом обличии. Он был одет в дорогой фрачный костюм и пах хорошими духами.
Судя по всему, воплоти он видел Евгения ничуть не хуже, чем будучи вне тела.
– Идемте, Евгений!
Доктор в сопровождении призрачного Евгения спустился на первый этаж и, попрощавшись по-английски с мальчишкой-администратором, вышел из гостиницы.
Как только Беннетт появился на улице, кучер экипажа оживился и приветливо поднял кепку.
– Добрый вечер, сэр! Куда прикажете везти?
– Добрый вечер. Вы знаете, где находится разрушенный мост?
– Конечно, сэр.
– Отвезите меня к нему.
Брови на лице кучера недоуменно съехались к переносице.