Пандемониум
Шрифт:
– Да, конечно, - тактично согласился доктор.
– Вы хорошо себя чувствуете?
– Сейчас да. Но когда я прикоснулся к медальону, меня несколько минут сильно лихорадило.
– Это обычная реакция. Ваше текущее самочувствие в норме, и это главное. Когда вы в следующий раз придете ко мне, я извлеку из вас Эгрегор. Хотя нет. Лучше я это сделаю дистанционно, чтобы вы ничего не заподозрили.
Евгений мысленно усмехнулся: ему рассказывают о том, как будут обманывать его же самого в будущем. Не это ли пример
– Когда-нибудь я докажу себе и вам, что все это взаправду, - спокойно пообещал Евгений.
– Не докажете. Вы напрасно мучитесь, Евгений, - доктор привычным жестом взметнул вверх палец.
– Между прочим, вы только что временно обрели защиту от смертельного заклятия. Не дай бог, вам это пригодится... Ну и, конечно, заслуженное вознаграждение, хоть вы и не любите вспоминать о деньгах.
– А вы любите?
– Я? М-м я позволю себе уйти от этой темы. Скажу лишь, что бессмысленное накопительство и купание в роскоши мне противны так же, как и вам.
– Тогда в чем же дело?
– У меня есть грандиозная мечта, - улыбнулся доктор.
– До встречи!
Евгений открыл глаза.
Ведьма
Едва очнувшись, Евгений понял, что что-то не так. Он посидел на диване, потом судорожно оделся и вышел из дома, чувствуя, как внутри все ходит ходуном. Это было что-то совершенно новое. Словно он только что пробежал во весь опор несколько километров и никак не может отдышаться.
Державшаяся почти месяц жара наконец-то спала. Евгений забрел в тенистый сквер, опустился на скамейку, слыша, как неистово барабанит сердце в груди.
Он вспомнил сон, который видел этой ночью. Снова доктор Беннетт, какой-то огромный, страшный дом, прекрасная и печальная девушка, каких в жизни не увидишь.
Он пытался вспомнить ее имя, со странным спокойствием ощущая поднимающуюся в теле бурю. Сердце металось, как пойманная в сеть лесная птица, кровь пульсировала в жилах и даже как будто сжигала их изнутри. Казалось, ему впрыснули какой-то яд. Евгений чувствовал, что смерть уже кладет ему на плечо свою костлявую длань. Бесполезно звать на помощь.
'Селена!' - он-таки вспомнил имя, которое ни от кого, никогда не слышал.
– 'Селена...'
Он повалился на грязный песок, конвульсивно дергаясь и захлебываясь слюной, точно в припадке эпилепсии.
Евгений плохо понимал, что происходило дальше. Он видел, как вокруг собрались люди, видел разорванные облака и синее небо над головой. Его куда-то везли, сунув в рот скомканный платок и связав веревкой, как буйного больного.
Когда припадок начал ослабевать, он осознал, что лежит в больничной палате, а сидящая рядом некрасивая женщина проводит ему по лбу мокрой марлей.
– Все хорошо, голубчик, все хорошо!
Евгения по-прежнему
Он вдруг начал понимать, что с ним случилось. И впервые это понимание было совершенно четким и ясным.
Весь день он пролежал на железной койке, на дырявых простынях в большой палате, наполненной скверными запахами и стонами больных. Дрожь и муторность то отступали, то вновь набрасывались, как волны в час прибоя.
Он думал, что не заснет. Однако вечером ему сделали укол, от которого Евгений моментально размяк и потек.
– Евгений.
Призрак доктора Беннетта с озабоченным видом стоял у постели, проступая в почти непроглядной затхлой тьме.
– Случилось непредвиденное.
Евгений поднялся, оставив измученное тело и буравя доктора свирепым взглядом.
– К сожалению, ваш организм проявил...
– Покажите договор!
– Евгений...
– Я хочу видеть договор!
– с железным остервенением повторил Евгений.
Доктор достал из неоткуда светящиеся листы бумаги. Евгений принялся перечитывать их.
– Этого пункта не было!
– Вы ошибаетесь, он был.
– Его не было. Я не обязан вам помогать ни в чем, кроме... вашего чертова морока!
– Вы заблуждаетесь, - невозмутимо парировал доктор.
– Посмотрите, это указанно даже в начале. Евгений, я прекрасно понимаю, что вы чувствуете...
– Вы обманули меня!
– вскричал Евгений, содрогаясь от ярости.
– Позвольте...
– Освободите меня сейчас же!
– Да, да, Евгений, конечно. Я уже работаю над вашим эм-м... оздоровлением. Уже завтра вы почувствуете себя гораздо лучше.
– Закройте контракт!
– заорал Евгений так, что кто-то из больных заворочался во сне, видимо почувствовав гудящую в воздухе энергию.
– Он недействителен, я разрываю его!
– Вы не имеете права, - жестко ответил Беннетт.
– Лжец!
Евгений стал надвигаться на доктора, совершенно не представляя себе, что будет делать, когда до него доберется. Беннетт отпрянул.
– Еще шаг и мне придется применить силу! Параграф четыре, пункт два!
Он предостерегающе вскинул руку.
– Это больно, Евгений! Еще шаг и...
Евгений сломался пополам, вдруг оказавшись не в силах двигаться и дышать. Душный, тягучий воздух облепил его подобно рою омерзительных мух. Беннетт погружал его в то мучительное состояние между сном и пробуждением, похожее на процесс утопления в болоте или увязания в зыбучих песках.
Во сне человек способен стерпеть такую боль и ужас, от которых наяву быстро сошел бы с ума. Евгению предстояло в этом убедиться.
Он слышал, как заворочалось и жалобно заныло на кровати его тело. Доктор смотрел на него с каким-то отстраненным спокойствием.