Папа, купи мне принца!
Шрифт:
Мирабелла очнулась первой. Она лежала поперек кровати в нижних юбках, сорочке, фате и бриллиантах, а на ней, прямо на ее груди, покоилась чья-то рука. Мирабелла подскочила, и уставилась на герцога, который мирно спал, положив на нее руку и ногу. Вторая нога его свисала до самого пола, а рукой он крепко вцепился в подушку.
Как они тут оказались в таком виде Мирабелла не знала. Было совершенно очевидно, что между ними ничего не было, потому что иначе она была бы раздета гораздо больше, а герцог наверняка снял бы штаны и смокинг, или хотя бы ботинки. Мирабелла пошевелила пальцами на ногах. Одна
Интересно, сколько ему лет? Она совсем упустила из виду этот вопрос, посчитав несущественным. Наверняка чуть больше тридцати, раз он уже успел спустить состояние отца и залезть в безумные долги, в итоге приведшие его в ее постель. Она усмехнулась. Ужасный итог для такого аристократа, как Доминик де Сен-Савиньон.
У него были длинные пушистые ресницы, которым позавидовала бы любая красавица. Мирабелла уж точно позавидовала. Тонкие, красиво очертанные брови, правильная линия носа, и красивая складка губ, не слишком узких, но и не толстых, как у негра. Такие губы должно быть приятно целовать. Мирабелла замерла от этой мысли, а потом резко попыталась сбросить его руку со своей груди. Черт бы побрал этого Доминика! Черт бы побрал контракт и ее нежелание видеть жениха перед свадьбой! От этого принца она бы точно отказалась, ведь держаться от него подальше — выше ее сил!
Наконец ей удалось выбраться из-под руки, она откинула ее, в этот момент хрупкое равновесие, позволявшее герцогу балансировать на краю кровати, нарушилось, и он полетел на пол, ударившись головой о паркет, и мгновенно проснулся.
Красивые синие глаза уставились на Мирабеллу. Герцог с трудом поднялся и сел на полу, потирая ушибленное место. В глазах его читалось недоумение. Еще бы. Чудо, сидевшее на кровати в нижней рубашке, бриллиантовом уборе и фате, помятое и испуганное, могло удивить кого угодно. Доминик нахмурил брови, пытаясь восстановить в памяти вчерашний вечер. Мирабелла сжалилась над ним.
— Разрешите представиться, Ваше Высочество. Мирабелла де Сен-Савиньон. Ваша жена.
Доминик закрыл лицо руками и расхохотался.
— Это мы на свадьбе так надрались? — не очень вежливо поинтересовался он, — что наливают в этом городе? Я в жизни не напивался так, как вчера, мадам. Что вы теперь обо мне подумаете?
Мирабелла пожала плечами.
— Мне, наверное, тоже не удастся убедить вас в том, что я в жизни не выпивала больше одного бокала шампанского.
Герцог сжал голову руками. Видимо от смеха и удара она у него нещадно болела.
— Кстати о шампанском. Есть в вашем доме слуги, которые могут его сюда доставить?
Она вспыхнула. Голова болела и у нее, и она бы тоже не отказалась чего-нибудь выпить. Но совершенно точно Мирабелла не была готова пригласить сейчас в спальню слуг.
Тяжело поднявшись на ноги и отыскав потерянную туфлю, новоявленная герцогиня поковыляла к столику, где еще вчера служанки оставили шампанское на случай, если молодым захочется выпить бокал-другой перед брачной ночью. Лед весь растаял, и бутылка плавала в теплой воде.
Герцог
— Ну что, мадам, — он поднял на нее смеющийся взгляд, — за нашу брачную ночь!
— Будем счастливы, — усмехнулась Мирабелла под хрустальный звон
Глава 3, В которой Мирабелла покупает картину
Ах, Доминик, неужели вы готовы пойти со мной на луг, я так рада!
Голос Аманды вывел Мирабеллу из задумчивости. Аманда быстро подружилась с герцогом, называла его братом, и постоянно около него крутилась, чем ужасно бесила старшую сестру. Черт побери Аманду! Черт побери герцога! Они одного поля ягоды! Вечно бродят где-то и спорят об искусстве, играют на большом белом рояле, что отец преподнес Аманде на шестнадцатилетие, и поют на два голоса.
Мирабелла уже неделю пыталась уединиться в кабинете и заняться делами. Отец объявил, что у него каникулы от всех трудов, и преспокойно сидел с удочкой на озере в парке, в компании соседа, курил трубку и ловил пескарей. Вечером он горделиво вышагивал по дороге в белой шляпе, с удочкой на плече и ведром в руке. Повариха выискивала в его улове что-нибудь покрупнее и подавала это на следующий ужин, остальную рыбешку выбрасывала на двор кошкам и собакам. Мистер Винсен радостно потирал руки, смотря как зверье растаскивает рыбу по двору.
— И ты отдыхай, Мирабелла, — говорил он дочери, — ничего не случится, если ты перестанешь себя изводить.
Действительно, думала Мирабелла. Ничего бы не случилось, если бы она не сидела в кабинете тупо уставившись на бумаги. Работать она не могла, слушая песни из гостиной, или весь день ожидая, когда же герцог и Аманда вернутся с прогулки. Она то вставала к окну, прячась за занавеской, то бродила по комнате, пытаясь представить, чем заняты эти двое.
— Мирабелла, почему бы тебе завтра не пойти с нами? — спрашивала Аманда, сияя глазами, когда они вечером пили чай на веранде, — ты целыми днями сидишь в кабинете, совсем похудела и побледнела. Мы сегодня ездили на дальний водопад. Хочешь, завтра отправиться на море?
— Учитывая, что папа отправится на озеро, а я на море, к концу месяца нам придется продать Санрайз Хиллс, — Мирабелла пожала плечами, хотя сама не знала, почему отказывается. Ей, наверное, не хотелось смотреть, как Аманда и герцог гарцуют на конях, в то время, когда она сама с трудом сидела в седле и плелась бы далеко позади.
— Завтра к нам приедут какие-то ваши знакомые с визитами вежливости, мадам, — герцог смотрел на нее без всяких эмоций, в то время, как Аманде всегда улыбался, даже если она тревожила его дурацкими вопросами.
Мирабелла закивала.
— Да, да, я помню. Прошу вас, останьтесь до вечера дома, не хотелось бы принимать гостей в одиночестве.
— Непременно, мадам.
Гости на самом деле явились. Мирабелла изображала приветливую хозяйку и любящую супругу, сидела рядом с герцогом, и он снова склонялся к ее руке. Лицемер! Хотя чего она хочет, она тоже лицемерка. Играет не хуже собственной матери на сцене. Только сейчас сценой выступала гостиная их загородного дома. Она же попросила герцога и Аманду спеть, и они снова пели на два голоса какие-то веселые песни, а Мирабелла потом хлопала в ладоши громче всех, так, что чуть не отбила руки.