Папелучо
Шрифт:
Май 8
Отец Карлос отобрал наш третий номер “Смешляндии”, потому что этот дурак, дубина
стоеросовая, Уркьета принес журнал в столовую и оставил его на стуле. Тогда отец Карлос приказал
позвать Уркьету и расспросил его, а это трепло обо всем проболталось. Хуже всего, что, как на грех, в
этом номере почти все шутки касались отца Карлоса.
Мы с Гомесом вынуждены были пойти к отцу-настоятелю, поджидающему нас в кабинете с
журналом в руках.
этот журнал.
– Да, святой отец, мы, – ответили мы хором.
– И вы пишете все, что в нем выходит?
– Нет, святой отец.
– Тогда вы можете сказать, у кого хватает наглости издеваться над отцом Карлосом и выставлять его
на посмешище.
– Нет, святой отец.
– В таком случае на вас возложат всю ответственность и, ко всему прочему, вас накажут.
– Мы это не писали, — сказал Гомес.
– Вы выпустили это в своем журнале, вот и отвечайте за это.
– Это не было злым умыслом, – заявил Гомес.
– Каково же было тогда ваше намерение? – спросил настоятель.
– Выявить по почерку, кто послал ему вот эту анонимку, – произнес Гомес, показывая на меня.
– И что же, выяснили, кто это был?
– Нет, святой отец. Мы позабыли узнать, кто это был, потому что мы должны были столько всего
делать с этим журналом.
– Вот значит как, они, видите ли, издают журнал, чтобы выявить анонимщика и бесплатно
публикуют на учителей необоснованные, оскорбительные статейки.
– Не бесплатно, святой отец. За деньги.
– То есть как за деньги?
– Мы платим двадцать песо за каждую шутку.
– Еще хлеще, значит они платят за каждое оскорбление.
– Да, святой отец.
– Нет, святой отец.
– Покончим, наконец, с этим. Эти двое остаются под замком на всю неделю, без воскресной
прогулки. А за следующий журнал с оскорблениями я исключу их из школы.
Выйдя из кабинета, Гомес спросил у меня: ;
– Почему ты не сказал, что это Уркьета пошутил о жвачном животном? Мы были бы свободны от
25
наказания. А теперь вот я лишился прогулки в воскресенье.
– А почему ты не сказал? – ответил я ему вопросом на вопрос.
Мы немного поспорили, но на выходе к нам присоединились несколько человек, чтобы узнать, как
все прошло с настоятелем. Некоторые рассмеялись, узнав, что мы наказаны, другие сказали, что мы были
отличными парнями. Но мы с Гомесом были в таком гневе, что пошли прямехонько сверять шуточки из
первой “Смешляндии” с моей бумажкой и выяснили, что это был Уркьета. Мы разозлились еще больше,
потому что нас наказали по его вине. Я направился прямиком к нему,
и сказал:
– Защищайся! Это тебе за анонимку! – и влепил ему пощечину. Когда он выпрямился, я добавил: “А
это – за воровство моего дневника! – и вмазал другую, а когда он собрался мне ответить, я
закатил ему третью оплеуху со словами, – А эту получи за мое с Гомесом наказание!”
Ошарашенный и оглушенный Уркьета упал на землю в тот самый момент, когда показался отец
Карлос. Тогда ребята его подняли и и устроили такой галдеж, вопя:
– Теперь ты водишь! – и неистово носились, и все падали, будто играя, и будто бы Уркьета один из
играющих, так что он не смог на меня наябедничать.
После, в столовой, он мне сказал:
– Ты считаешь себя крутым, так? Но, я отплачу тебе за то, что ты меня ударил. Клянусь. Ты еще
пожалеешь о своих трех пощечинах.
Но я его не боюсь.
Май 11
Оказалось, что Уркьета снова украл мой дневник и спрятал его три дня назад. К слову сказать, он
был в библиотеке, среди книг. Если бы не Кариола, подсказавший мне, где находится дневник, я бы его не
нашел. Он так и остался бы спрятанным и потерялся бы навсегда.
По словам Кариолы, Уркьету больше всего бесит, что он не может меня ударить из-за моей
загипсованной ноги. А также из-за того, что каждый раз, когда Уркьета хорошо прыгает, Кариола
говорит ему, что, если бы я был здоров, то он бы получил по заслугам, и я бы ему показал. Во всяком
случае, мне уже не интересно быть чемпионом, потому что я думаю, гораздо лучше иметь свой
собственный цирк и колесить с ним по всему свету. Гомес станет укротителем хищников, а я –
наездником, буду жонглировать бутылками и тарелками в воздухе, и буду гимнастом на трапециях. Но,
поскольку сейчас я не могу репетировать на трапециях, я попробую себя в жонглировании тарелками.
Парень, работающий на кухне, даст их мне взаймы. Раз эти тарелки из окрашенной латуни, то и неважно,
если они упадут. Но было бы великолепно жонглировать фаянсовыми тарелками. Так что, напишу-ка я
маме и попрошу ее, чтобы завтра она привезла мне три тарелки.
Май 12
Уркьета тоже хочет поступить к нам в цирк, и после того, как злость прошла, с ним очень даже
весело, он – отличный клоун и балагур, так что мы принимаем Тони. Теперь мы хорошие приятели, он
повсюду следует за мной, но, на всякий случай я прячу свой дневник подальше от соблазна снова его
украсть. Я прячу его в ванной, за дверцей, прикрывающей трубы. Чтобы записать что-нибудь в дневник,