Паранойя. Почему он?
Шрифт:
Господи, и почему я всё время думаю о сексе?!
Серёжа же, накупив целый пакет медикаментов, открыл с моей стороны дверь и развернув меня лицом к себе, принялся обрабатывать мою руку. Он делал это так проворно, даже профессионально, будто занимался этим каждый день. Я засмотрелась и окончательно поплыла, когда он, полив ожог хлоргексидином, начал дуть, приговаривая разные нежные глупости.
– Ты мог бы стать врачом, - заметила, завороженно наблюдая, как он мастерски забинтовывает мою руку.
– Мог бы. Но слишком люблю деньги и себя, чтобы тратить шесть лет на профессию,
– Да-а, бюджетников у нас не жалуют. Правда, в таком ключе я никогда не думала, - с тяжелым вздохом признала я его правоту. Он же цинично выдал, закрепляя повязку.
– А чего тебе об этом думать, сладкая, если ты в Баленсиагах ходишь?
В какой-то степени это, конечно, было резонно, но меня все равно царапнуло.
– По-твоему, пара кроссовок определяет меня, как личность? – вкрадчиво уточнила, глядя ему в глаза.
– Ну, - помедлив, протянул он с лукавой ухмылкой и чуть разведя мои ноги, приблизился. У меня кровь вскипела и бросилась прямо в лицо. Неимоверным усилием воли я удержала себя, чтобы не откинуться на сидение, он же продолжил, замерев в паре сантиметров от меня. – Как известно, быт определяет сознание, так что… не я это придумал, Настюш.
– Не ты, - согласилась я, растягивая дрожащие губы в улыбке. Все во мне трепетало от этой близости, предвкушения и страха. Смотрела в синие, смеющиеся глаза, чувствовала мятное дыхание и терпкий, дорогой парфюм, и трясло всю от невыносимого желания впиться в чувственные губы, ощутить, узнать, каков на вкус этот мужчина, каково это – когда он тебя целует. Но, естественно, мне на такой шаг не хватило смелости, и вместо того, чтобы поцеловать, я выдохнула. – Но прибить мне отчего – то хочется именно тебя.
Серёжа улыбнулся и провокационно уточнил:
– Уверенна, что «прибить»?
– Почти, - шепчу, уже ничего не соображая. Все мои чувства обострились, затмевая разум, когда он нежно скользнул кончиками пальцев по моей шее, и тихо спросил:
– Я так наследил?
– А если нет? – сама не знаю, зачем выдохнула, вызывающе поблескивая глазками. Серёжа усмехнулся и рывком притянул меня к себе, отчего я проехалась по сидению, раздвинув перед ним ноги еще шире. На мгновение мы замерли, глядя друг другу в глаза, а после он прикоснулся губами к своим меткам, и хриплым шепотом сообщил, вызывая у меня дрожь:
– Лучше тебе не знать, сладкая.
– Ревнуешь? – покрываясь мурашками, обвила дрожащими рукам его шею.
– Не люблю, когда трогают то, что принадлежит мне, - отправил он меня в нокаут, скользя горячими ладонями по спине.
– Я тебе не принадлежу, - возражаю на чистом упрямстве, хотя внутри всё обмирает от его слов и прикосновений.
– Это всего лишь вопрос времени, - взглянув мне в глаза, ласково проводит он тыльной стороной ладони по моей щеке, и я не нахожусь с ответом. Да и что сказать, когда это уже не вопрос времени, а свершившийся факт? В данную же минуту меня интересует, что все происходящее значит для него, вот только я не знаю, как об этом спросить. Неловко и не по себе, но тем не менее, преодолевая робость,
– А что насчет тебя?
– А ты не чувствуешь? – поняв меня без лишних слов, прижимает он к себе вплотную, отчего меня будто током насквозь прошибает, потому что да – чувствую… Сглатываю тяжело и хрипло произношу:
– Это… всего лишь физиология.
Серёжа улыбается и качает головой.
– Всего лишь физиология, Сластён, даже в шестнадцать не заставила бы меня просыпаться на рассвете и переться на какое-то озеро.
– Тогда что же? –улыбнувшись, прощупываю почву, любуясь им.
– Кажется, ты не хотела спешить, - мастерски уходит он от ответа, насмешливо поблескивая глазами.
Вот ведь хитрая сволочь! Ну, ничего… я тоже умею малину портить.
– Не хотела, - едва сдерживая улыбку, растягиваю гласные, и многозначительно взглянув на нашу далекую от приличий позу, добавляю с нажимом. – И не хочу.
У Серёжи вырывается смешок. Прикусив губу, он понимающе кивает и подмигнув мне, отстраняется. Я же выдыхаю, дрожа всем телом.
Не знаю, как выдержала этот натиск, а главное – зачем. Радости по этому поводу никакой нет, ломает всю, как наркоманку, лишенную дозы. Хочу ведь его до дрожи, но в тоже время так страшно преодолеть эту черту.
Пока я была погружена в свои переживания, Серёжа собрал медикаменты, забросил в бардачок, а после, сев за руль, повез меня куда-то.
– Куда мы едем? – спросила удивленно, когда мы стали приближаться к выезду из города, но не к тому, который ведет в наш поселок, а в совершенно другой стороне.
– Просвещать тебя, Анастасия Андреевна, - весело отзывается он, интригуя и в тоже время заставляя меня насторожиться.
– И по части чего будет это просвещение?
– Узнаешь, - обещает с такой улыбкой, что не остается сомнений: Серёженька задумал что-то подозрительное.
– Что-то мне не нравится твоя эта улыбочка, - прищурившись, сварливо замечаю я. Сережа смеется.
– Не волнуйся, понравится, - заверяет он и для пущей убедительности похлопал меня по бедру, отчего мой, только-только успокоившийся, пульс пускается в пляс, разгоняя по телу пожар и сладкую дрожь.
Втягиваю, как можно тише, воздух и осторожно перехватываю разгулявшуюся руку, но вовсе не для того, чтобы остановить, а потому что хочется прикоснуться, быть ближе. И Серёжа вновь понимает меня: прекращает поглаживать, сжимает мои похолодевшие пальцы в своей широкой ладони, а после подносит их к губам и с чувством целует, переворачивая всё у меня внутри.
Не знаю, почему именно этот жест пробрал до глубины души, но это случилось, и все мои сомнения растворились в этой невыносимой нежности.
Не могу сдержать улыбку, глядя на наши сплетенные руки. Серёжа, подмигнув, опускает их обратно мне на колени, и ласково поглаживая большим пальцем мою ладонь, сосредоточенно ведет машину. Мы молчим, но тишина такая уютная, правильная. В это мгновение совершенно неважно, что я практически ничего не знаю о мужчине, держащим меня за руку. Я просто верю ему. Верю настолько, что готова послать к черту все свои страхи и переступить –таки заветную черту.