Пари на мажора
Шрифт:
Спалилась.
Второй раз за день.
Старею, что ли?
– Опять ты ерничаешь.
Корнеев тяжело выдохнул, плечи расправляя. Ну вот опять. Сам внимание к себе привлекает, а потом пыхтит от возмущения. Само собой, я еще несколько секунд и плечи его разглядывала. Опять же, не по своему желанию, просто отвернуться было сложно.
– А ты не красуйся, тогда я и ерничать не буду. Сам сидишь с видом: посмотрите на меня, я такой красавчик накачанный, лучший из лучших. А я девушка. И как бы ты меня ни бесил, все равно девушкой останусь. У нас, знаешь… В природе
Я говорила, а глаза Мирона становились все шире и шире. Когда они уже стали размером примерно как пятирублевая монетка, я заткнулась. Громко так ладошкой рот прикрыла, чтоб наверняка.
Ох, мама дорогая, что с твоей дочерью творится. Весь ум растерять умудрилась.
– Хорошо! – покраснев, громко выдохнула. – Сама фильм выберу.
Сказала и отвернулась. Не вижу его, уже хорошо.
– Это с каким я видом сижу?
Блин, надо было еще и уши заткнуть.
– Забудь о том, что я сказала, – бурчу себе под нос, громкость на телевизоре прибавляя. – У меня жар. Все, что говорю, бред человека с температурой.
Документальный фильм про инопланетян показывают? Ой, как интересно.
– Красавчик накачанный?
Какой неугомонный. Теперь прицепится.
Так, а что с его голосом? Обиделся, что ли?
– Прям ты себя таким не считаешь.
– Смотря в зеркало, в любви себе не признаюсь.
– Ой, хватит заливать, Корнеев. Знаю я, как все парни себя любят.
– Откуда? – в мой лоб прилетает неожиданный вопрос. – Или ты сейчас меня со своим бывшим сравниваешь?
Сравниваю с кем? С бывшим?
Нашел кого вспомнить.
– Он тебе покоя не дает, что ли? Спать мешает? Не первый раз уже его вспоминаешь. Думаешь, меня это задевает? Вообще нет. Ровно. Вот если я начну про Олю твою говорить, тебя это хоть как-то обидит?
– Нет. Но после расставания с ней я не переехал в другую страну.
О чем он?
С каких пор переезд считается преступлением?
Вообще, что такое началось?
– Я переехала! Все бросила и переехала. Что здесь такого? Нельзя было?
– Да можно, – Мирон небрежно пожимает плечами. – Твой выбор. Если тебе стало лучше после переезда, то все отлично. Тебе же стало? М-м? Мамаева? Сейчас лучше?
Ну и вопросы у него. Прям завалил.
19.
Вообще, я Корнеева узнавать перестала. Где вредный Мирон и кто этот любитель обнажить души? Подменили! Точно говорю, подсунули мне другую версию, а настоящий Корнеев сидит где-нибудь на дереве с биноклем и угорает надо мной.
Если честно, не была я готова к таким переменам. Тем более к подобным вопросам. Тоже мне, диванный друг. Сначала рычит, а потом делает вид, будто и не орал никогда и вообще всю жизнь дружили и на соседних горшках сидели.
Можно, конечно, включить театралку, закатить истерику, мол, да кто ты такой, ничего я тебе не скажу, и вообще, катись колбаской. Но что в итоге? Опять поругаемся, орать начнем,
– В разы! – честно признаюсь после минутного мозгового штурма. – Но дело не в бывшем, если ты опять его вспомнил. Дело во мне. Здесь я себя по-другому чувствую. Более свободной, наверное. Папу своего я безумно люблю, но с контролем он перегибает иногда. Ну, ты же знаешь, какой он. Сам с ним общался. А дома все еще страшнее. «Куда идешь? Во сколько вернешься? Давай я тебя подвезу». Еще и бесится, когда я отказываюсь. А тут… Здесь все другое. Переехать – было правильным решением. Об этом я не жалею.
– О чем тогда жалеешь? – переспросил Мирон.
Кровожадная улыбка сама на лице появилась, когда я направила указательный палец на Корнеева.
– О том, что нарвалась на Гринча.
– Гринч? Я?
Глаза парня заметно округлились. Шок, что ли, или очередная вспышка ярости? Хотя… Если приглядеться, то пар из ушей не валит. Да и глаза не покраснели. А вот губы сжались. Это не к добру. Ну, ясно все. Обиделся парень. Понятное дело, небось девчонки его с Брэдом Питтом сравнивали, а какая-то сопливая Мамаева обозвала зеленым гуманоидом. У него там, наверное, самооценка уже начала вещички паковать вместе с даром речи.
– Ой, да ладно тебе. Не обижайся. Гринч – это же не обидно. В конце фильма он вообще добрым стал. Вдруг и ты по его стопам пойдешь. Потом бац: и мы с тобой уже лучшие друзья. Можешь себе такое представить?
– Нет! – рявкает парень. – Чушь несешь, Мамаева.
– Почему чушь сразу? Я считаю, что дружба между мужчиной и женщиной существует.
– Да мне без разницы, что там и у кого существует. Лично я с тобой дружить не собираюсь.
А вот это обидно.
Знаете, когда симпатичный парень говорит такое тебе прямо в лицо, девичье сердечко больно сжимается.
И кто он после этого? Гад же! Бессердечный гад.
– И зря. Из меня хороший друг получится. Я соображаю быстро. Твоя мама мне доверяет. Считай, всегда отмажу. А еще…
– Заканчивай! Друзей в другом месте ищи. Подальше от меня. Понятно?
И опять мне его тон не нравится. Ну почему он не может быть вежливым? Мы же не в зоопарке с ним, где одна обезьяна отобрала банан у другой. Грубиян! Но симпатичный.
– Тогда я вообще не понимаю, что ты у меня дома делаешь? М? Чего пришел? Остался бы со своей новой фифой и ей бы мозг выносил. А то сам поднялся, чай приготовил, а потом ворчишь. Что ты за человек, Корнеев? Сам себя хоть понимаешь?
– Опять затараторила. Обиделась, что ли?
– Нет. Нужен ты мне, Корнеев, чтобы обижаться на тебя. Сказал и сказал. Мне все равно.
И отвернулась от него.
Честное слово, глаза мои видеть его не хотели. Уж лучше на клоуна, переодетого в инопланетянина, смотреть буду, чем на этого гада. Дружить он со мной не хочет. Да это кто из нас еще не хочет? Это мне Корнеев не нужен. Иметь такого друга – худшее, что может в жизни произойти. Он же вампир. Всю энергию из тебя высосет и еще добавки попросит.