Пари на мажора
Шрифт:
Почему-то меня все игнорировали, будто и нет меня в комнате.
– Кир, расслабься. Я себя нормально чувствую.
– Серьезно? – хмыкнул парень, - А сразу не могла сказать? Парюсь тут в этих перчатках.
Скинув их на пол, парень развел руки в разные стороны.
– Ну, Гуляева, теперь можешь налетать.
Закатив глаза, я пошла заваривать чай. В голове в этот момент была только одна мысль: почему Мирон сам не приехал, а отправил ко мне Суханова? Я во сне храпела, и он испугался? Или что-то не то сказала, поэтому он и ушел? Тогда почему не ушел сразу же?
Блин, опять загоняюсь.
Тряхнув головой, включила чайник, и когда поставила на стол три кружки, ко мне присоединились гости, которых я не приглашала.
Суханов, как обычно, с дурацкой улыбкой на лице, а вот Лея с красными щеками, и сжатыми губами. Опять бесится.
– Вась, ты извини, я из твоего пакета банан стащил. Корнею не говори, а то скажет, что мне доверить ничего нельзя.
– Голодный? Может бутерброд сделать?
После того, как Мирон с Леей забили продуктами мой холодильник, я могла побыть в роли гостеприимной хозяйки.
– Мне кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – не выдерживает Лея. – Пакеты эти. От Корнеева. Суханов – курьер. Чего это наш злыдень таким добреньким стал? Вась?
Пожимаю плечами и отворачиваюсь.
– А чего он сам не приехал? – продолжает подруга.
Хороший вопрос. Я бы и сама его задала, но как-то не решилась.
– Так, не смог,- парень тянется к пакету с конфетами и одним движением разрывает его, - Маман его тоже заболела. Утром в больницу ее возил. Он и меня утром просил приехать, но я это… Не сразу проснулся.
– Тетя Наташа в больнице? – захлопнула шкаф. – Как она?
– Нормально уже. Мирон с ней сидит, пока батя его не приехал.
Парня я почти не слышала, мысленно уже переодевалась, попутно вызывая такси.
– Ты куда? – крикнула мне вслед Лея.
– Я к ним поеду. Может что-то нужно будет.
– С ней же Мирон.
Подруга шла за мной и встав в дверном проеме, скрестила руки на груди.
– И что? Я помочь хочу. Тетя Наташа всегда мне помогает. И, если попрошу, приедет в любое время суток. Да и вообще… Поеду и все.
Гуляева хмыкнула.
– Вась, а ты ничего не хочешь мне рассказать?
Я остановилась напротив комода, и посмотрела на подругу. Наверняка ее фантазия уже начала работать в бешенном темпе.
Пожала плечами.
– Нет, кажется.
Поверила?
Не-а.
По глазам видно, что не поверила. Но это и не важно. Вернее, не так важно. Главное, теперь я знала, почему Мирон уехал. Хотелось надеяться, что именно по этой причине.
Не знаю, зачем мне понадобилось в цветочный заезжать и выбирать самый громадный букет ромашек, но вот я его купила и теперь стою рядом с подъездной дверью и не могу номер квартиры набрать, потому что ничего не видно за этим чертовым веником. Тогда я думала, мол, тетя Наташа болеет, радостей в жизни поубавилось, поэтому надо ее как-то порадовать. А сейчас дошло: дело не в количестве цветов. Любой букет подошел бы. Но я выбрала именно этот из-за возможности спрятаться за ним, если Мирон начнет морщиться при виде меня. И вот сейчас стою почти под его дверью и не знаю,
Судя по звуку, мимо меня кто-то прошел и засмеялся.
Так жалко выгляжу, что ли?
Вот же…
Попробовала рукой дотянуться до кнопок, не получилось. Ромашки в рот попали, пришлось плеваться.
За спиной кто-то закашлял.
– Ура! У меня тут… Не получается. Помогите, пожалуйста, дверь открыть.
Смешок.
Еще один любитель смотреть на трудности других людей? Интересно, меня вся эта ситуация просто бесит или нервы сдают перед встречей с тем, с кем вчера на столе целовалась? Наверное, второе. Если все так, значит, нельзя срываться на посторонних, ведь они не виноваты, что я по-идиотски выгляжу, а в голове у меня манная каша с комочками воспоминаний.
Кнопки запищали, а затем дверь со скрипом открылась. Хотела уже вперед рвануть, но вовремя про пакет вспомнила. Пришлось затормозить и наклониться.
Эх, зря.
– Знакомые бедра, – воскликнул тот, которого я поблагодарить за помощь собиралась, а сейчас хочу веником по башке огреть. – Мы раньше не встречались?
– Не в этой жизни.
Что я делаю?
Как в детстве учили? Если пристает неадекват, молча собираешь ноги в руки и бежишь, стараясь не оглядываться. Знала же, но запаниковала. Никогда еще с такими не сталкивалась.
– Блин, и голос знакомый.
Не успела опомниться, как осталась без букета, с вытянутыми вперед руками и с таким лицом, будто сейчас кусаться начну.
– Подружка Гуляевой! Точно ты! Говорю же, где-то видел такой за…
Сглотнула, лицо обормота разглядывая.
– Никогда по физиономии не получал за такие слова?
– За какие такие? – вполне правдоподобно удивился он. Прокудин! Вспомнила! – Но ты точно знакомая мегеры. Вы это… Разговариваете одинаково. Если обидел, пардоньте. Не хотел и не планировал. Я такой. Что на уме, то и на языке.
– Ясно. Осторожнее, когда-нибудь обязательно влетит.
– Намек понял, начну учить Пушкина. А ты чего здесь? Только не говори, что ко мне в гости зашла. Все равно не поверю в такую удачу.
– Я к Корнеевым! – рявкаю, когда Прокудин начинает слишком пристально меня разглядывать.
– А-а-а. Значит, Мирошке, как обычно, повезло. И вот все за ним бегают. И всем он нравится. Вот посмотри на меня и скажи, чем я хуже? Не сможешь так сказать. Не хуже. Но ты все равно к нему пришла. Обидно. Опять. Огорчу, красавица, он здесь больше не живет.
Теперь я знаю, как выглядит зависть. Она зеленая и пахнет чем-то приторно-сладким. Не спрашивайте, как я это поняла. Сама не знаю. Просто так показалось.
– Ясно. Спасибо за информацию. Отдай цветы, пожалуйста, мне идти надо. Очень спешу.
– Говорю же, не живет он здесь. Тут родители… А-а-а-а, так ты в курсе. Стоп! Пришла с родителями знакомиться?
И как отвязаться от него?
Русским же языком говорю, что идти мне пора. Не понимает. Продолжает вопросами заваливать. У них с Корнеевым конфликт какой-то, не пойму?