Пари на мажора
Шрифт:
– Мамаева?
О, первый заговорил.
– Чего?
– Тебе таблетки принести?
Нет. Не нужна мне его помощь.
– Сама принесу.
Скидываю с плеч плед и одновременно с парнем поднимаюсь с дивана.
– Лежи!
– А ты сиди! – рявкаю в ответ, делаю шаг вперед и тут же начинаю падать на Корнеева, потому что я слепая курица, которая если бы на ноги посмотрела, то увидела бы, что они все еще в плед завернуты.
Полет наш был недолгим, а приземление разным.
Не пугайтесь, я нормально приземлилась. Все
Мало того, что на столик завалился спиной, так и я еще на него сверху свалилась.
Так и лежали мы несколько секунд, смотря друг на друга. Я на него, а он на меня. И молчим, главное, будто для нас это нормально – вот так валяться.
– Корнеев? – нарушая гробовую тишину, первая открываю рот.
– Чего?
– А зачем ты за меня так схватился? Ну, мы ведь упали. Руки уже можно с моей поясницы убрать. Или тебе так комфортно? Если да, то можешь оставить. Я нежадная.
– Чего? Мамаева, слезь с меня! Живо! Раздавишь. Дышать уже не могу.
Ах, раздавлю?
Я?
Да за такое его казнить надо на центральной площади.
– А ты старайся и дыши, – наклоняюсь к его лицу ближе, угрожающе рыча. – И не ной. Еще слово, и я тебя точно заражу. Будешь потом с красным носом ходить. Посмотрю я потом, как за сопливым Корнеевым девки бегать будут.
– Не надейся. У меня иммунитет хороший.
Ну, это вызов, девочки.
Я решила, что надо доказать парню, что он простой смертный и иммунитет у него такой же, как и у всех остальных.
А как это сделать? Правильно! Корнеева надо поцеловать. Микробы шустрые, быстро к нему перебегут, он даже опомниться и не успеет.
Когда уже к губам его прильнула, другой вариант в голову пришел. Я ведь могла и просто чихнуть на него. Но этот вариант я сразу же вычеркнула из списка, как только Мирон ответил на поцелуй. Стало жарко. Очень жарко. И тело Корнеева перестало быть мягким. Он напрягся. Руки его крепче сжались на моей пояснице, сильнее захватывая меня.
Боже!
У меня дыхание перехватило от такого напора. Сердце бешено застучало в груди. Что он делает? Я же свихнусь. Стану овощем и до конца своих дней буду этот момент в голове прокручивать.
Эх, теперь я Олю стала понимать. За такой поцелуй можно и дурой прикинуться, которая за парнем бегает. А мне теперь и прикидываться не надо. Дура – самая настоящая. Дышать уже была не в силах, а все равно продолжала к парню прижиматься.
В какой-то момент я будто начала парить в воздухе. Глаза распахнула, а мы уже на столе не лежим, а сидим.
– Не надо со мной играть, Василиса. Я не железный.
– А я… Я… Я…
А что я? Теперь у меня дар речи пропал. Мы хоть и разговаривали, но я все равно продолжала сидеть на парне. И знаете, удобно так было. Будто идеальный стул для своей попы нашла. Решено! Покупаю. Даже если ради этого придется продать почку.
– Злишься теперь на меня? – шепотом спросила я, опустив голову. – Да?
– Свихнулась?
И
– Уверена, если мы не встанем, то точно к соседям провалимся.
Думаете, Мирон руки убрал и помог встать? Не-а. Не было такого. Голову откинул и каким-то обреченным взглядом на потолок посмотрел.
Что он там такое интересное разглядывает?
– Ты чего? Только не говори, что я тебе что-то сломала. Отвечу сразу: я тебя заразить пыталась. Ломать кости в мои планы не входило. Клянусь.
– Молчи, Мамаева. Сейчас лучше молчи.
– Почему? – сглатывая, тихо перепрашиваю у него.
– Потому что я не знаю, как быть дальше, – выдохнул он. – Тупо не знаю. Первый раз со мной такое.
Первый раз? Что именно? Спросить хотела, но не решилась.
20.
В себя я пришла только тогда, когда в свою комнату сбежала. Да, трусливо получилось, но это лучше, чем сидеть с красными щеками рядом с парнем и пытаться дыхание восстановить.
В зеркало смотрюсь и совсем не узнаю себя. Мало того, что нос клоунский, так и губы теперь такие распухшие, словно их жевал кто-то.
Корнеев!
Да он чуть не съел меня, гад. Еще немного, и одни косточки от Василисы остались бы. Сумасшедший парень. Главное, я его просто чмокнуть хотела, а он… Еще и лапал. Ух, до сих пор все тело дрожит. Попробовала умыться, но мало помогло. Глупая Вася. Сама нашла приключение на свою задницу, а теперь пытается холодной водичкой отмыться.
Фиг мне, а не успокоение.
Знаю себя. Теперь спать перестану, прокручивая в голове то, чем мы с Мироном занимались на журнальном столике, который выкинуть придется. Надо же было додуматься Корнеева целовать. Не спорю, понравилось так, что с удовольствием бы повторила, но в итоге сделала все только хуже.
И что теперь делать?
Как из комнаты выходить?
Сты-ы-ыдно. Жуть. Это же… Я… Сама… Корнеева… В губы… И он тоже хорош. Дал себе свободу. Забыл, что ли, как еще совсем недавно видеть меня не хотел? А как кричал? Как словами бросался? Точно забыл. Ну, или вместо меня другую представлял. Бросил Олю и быстро новую нашел. Вообще, возможно, что он и лиц их не запоминает. Вчера одна, сегодня утром другая, а после обеда – Василиса Мамаева.
Ой, и я теперь есть в этом кровавом списке.