Пария
Шрифт:
– Писарь, ты где был? – спросил он, и, судя по тону, он ожидал меня раньше.
– Я знал бабулек, которые бегали быстрее этой клячи, – сказал я, спешиваясь, и, уводя её с дороги, кивнул на тубус гонца: – Как я понимаю, вам нужна помощь, чтобы это прочитать?
Лицо Суэйна немного напряглось от обиды, но он всё же бросил мне тубус. Читать он умел, и даже немного писать, но не очень-то хорошо.
– Пошли, – сказал он, разворачиваясь. – Наш лагерь тут недалеко.
– Это о процессе над ней, – сказал я
– «Сим извещаем его величество, что Эвадина Курлайн, в прошлом известная как госпожа Лешалля и стремящаяся Ковенанта Мучеников, сегодня была признана законным собранием аристократов и священников вовлечённой в мерзейшие формы государственной измены и ереси. А именно: сговор с агентами Сестёр-Королев Аскарлии, в целях передачи в их руки порта Ольверсаль, а также еретическая и очевидно ложная претензия на мученичество и воскрешение посредством вмешательства Серафилей. Смертный приговор провозглашён по законам Короны и Ковенанта и будет приведён в исполнение в течение двух дней. Если его величество соизволит даровать милосердие этой ужасной предательнице, его пожелания будут всецело исполнены.
– Лживые ублюдки! – сказал Уилхем. Его раненую руку удерживала перевязь, а сам он ходил вперёд-назад, хотя, судя по бледности и пятнам на повязке, ему лучше было бы отдыхать. Они со Суэйном галопом мчались в замок Амбрис и схватились с людьми гонца, не имея времени устроить засаду. От ярости и спешки Уилхем стал необычно неуклюжим и пал жертвой удара третьего воина, после того как быстро разобрался с первыми двумя. К счастью булава Суэйна разобралась с последним солдатом прежде, чем тот успел закончить дело. Гонец же принял глупое, хоть и достойное восхищения решение сбежать, вместо того, чтобы отдать свой груз, и потому за свои страдания получил булавой по черепу.
– Подписано герцогом Эльбином, – сказал я, опуская письмо, – и ещё длинным списком священников и аристократов, из которых только один имеет значение. – Я протянул пергамент Уилхему, указывая на нужную подпись.
– Сэр Алтус Левалль, – сказал он, и от усилившегося гнева его лицо чуть порозовело. – Так значит, Корона в этом замешана.
– По крайней мере, рота Короны, – сказал Суэйн. – А что до короля, так то, что его здесь нет, тоже может кое-то означать. И зачем задержка на два дня? Всё закончится ещё до того, как гонец даже до столицы доедет.
– Показуха. – Уилхем поморщился и поправил перевязь. Ярость и боль боролись за контроль над его лицом. – Если простолюдинов это рассердит, он сможет заявить, что ему не сказали вовремя и потому он не мог вмешаться, а значит, винить его не за что. Готов поспорить, интервал в два дня им нужен, чтобы поставить эшафот и собрать публику. Если они просто умертвят её за стенами замка без толпы свидетелей, то это будет убийством, какой бы там фарсовый судебный процесс они ни
– Боятся или нет, – задумчиво сказал Суэйн, теребя подбородок, – у них есть рота Короны и полный комплект герцогских воинов. Даже со всей нашей ротой пробиться к ней практически невозможно.
– За два дня из Фаринсаля – это тяжёлый марш, – сказал я. – Но для преданных своему делу солдат вполне возможно. И я бы удивился, если просящая Офила ещё не отправила в путь всю роту.
Суэйн беспомощно хмыкнул, покачав головой.
– Этого всё равно не хватит. У них перевес в численности, и никакая набожность не одержит победы в битве, когда шансы настолько неравны.
– Набожность… – тихо повторил я, поскольку его слова нашли отклик в моей голове.
– Писарь? – лицо Суэйна выражало неохотную настойчивость. Он по-прежнему таил сомнения на мой счёт, и не зря, но похоже в него закралась капелька уважения к моей хитрости.
– Вы с Уилхемом возвращайтесь по дороге, – сказал я ему. – Найдите роту и ускорьте, как только сможете. А что до численности, то вряд ли это будет проблемой.
– Сложно будет, – предупредил Уилхем. – Казни всегда проводят по утрам.
– Тогда придётся вызвать ещё задержку. Если они хотят, чтобы всё выглядело по закону, то им придётся соблюдать нужные процедуры. И это предоставляет возможность.
– Какую?
Удивительно, что мне живот не скрутило от той хитрости, которую я собирался предложить. «Проклятие Доэнлишь хуже всех остальных», сказал цепарь. «Она привязала тебя крепче, чем я бы когда-либо смог»…
– Вряд ли… – сказал я – …ты захватил мои доспехи?
ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ
– Посмотрите на предательницу!
К тому времени, как я начал проталкиваться через толпу, оглашение обвинения уже началось – кто-то невидимый мне выкрикивал командирским голосом с эшафота. Плотная толпа – куда многочисленнее, чем пара десятков зевак, пришедших поглазеть на кончину герцога Руфона – закрывала мне обзор, но я легко мог угадать, кто присутствует на эшафоте. Впрочем, голос говорившего не опознал.
– Она ужасно попрала истины Ковенанта! Узрите её позор и вину!
Несмотря на то, что рассвело уже несколько часов назад, некоторые из собравшихся – или из тех, кого заставили быть свидетелями этого уродливого представления – были уже пьяны и не желали сдвигаться без сильного толчка. Те, кого злил мой напор, забывали прорычать угрозы, как только в полной мере оценивали мой внешний вид. Мои доспехи остались в Фаринсале, но Уилхем был в своих, когда шёл за Эвадиной к святилищу мученика Айландера. Всё неплохо подошло мне, а после тщательной полировки тряпкой и слюной голубая эмаль ярко блестела. Поэтому на взгляд неохотно отходивших трезвых и пугавшихся пьяниц я выглядел рыцарем. И многие даже кланялись и склоняли головы, убираясь с дороги.