Пария
Шрифт:
Я пнул рыцаря-командующего в пах, заставив откатиться и дать мне подняться на ноги. Сильно хотелось броситься на него и прикончить, но теперь, когда пропала немедленная угроза, моё тело потребовало передышки. Я опёрся на меч, моя грудь вздымалась, пока сэр Алтус вставал в нескольких шагах от меня. На этот раз, подняв меч, он начал кружить, заметно хромая. Его лицо с прищуренными глазами застыло маской ремесленника, поставившего себе непростую задачу.
– Не такой уж и ребёнок, а? – спросил я.
– Я всегда рад убить и мужика, – бросил он в ответ и ударил меня в корпус, заставив поднять меч. Одна из пластин, прикрывавших
– А женщину? – спросил я, когда мы снова принялись кружить друг вокруг друга.
– Парень, она ебанутая. – Ухмыльнулся сэр Алтус, и с его разбитых губ капнула кровь. – А этому королевству не нужна новая мученица.
– Я не про неё, – сказал я, остановившись, и уставился ему в глаза. – Сильда.
Я увидел, как имя попало в цель с силой удара по лицу, с которого тут же слетела ухмылка, и рыцарь-командующий потрясённо заморгал.
– Вы, наверное, думали, что она много лет назад умерла на Рудниках. – Сказал я, не отводя от него взгляда. – А она не умерла. Она прожила достаточно долго и обучила меня грамоте, чтобы я мог записать её завещание. Она рассказала мне всё, милорд. Как думаете, этим людям интересно будет послушать ту историю?
– Заткни рот. – Этот приказ прозвучал хриплым шёпотом, а лицо Алтуса побледнело и задрожало. Я-то воображал, что такая чёрная душа, как у него, невосприимчива к чувству вины, но, видимо, ошибался.
– Она рассказала мне, – продолжал я, приближаясь к нему, – о двух юных рыцарях, которые сопровождали в её святилище беременную аристократку. Один был простолюдином, произведённым в рыцари, а второму суждено было стать величайшим рыцарем своих дней.
– Заткнись! – Алтус бросился быстро, но из-за гнева неуклюже, и разящий клинок легко было отбить. Я не стал наносить ответный удар, продолжая говорить и кружить вокруг него.
– Она рассказала, как между ней и этим рыцарем-простолюдином расцвели доверие и дружба, как они часами разговаривали. Со временем доверие и дружба переросли в любовь. Но, когда родился сын аристократки, рыцарь согласно своей присяге покинул её вместе со своим братом-рыцарем, который, как оказалось, и был отцом ребёнка. А его мать была королевой.
Алтус высоко взмахнул мечом и, бессвязно завопив от ярости, обрушил его вниз. Я не стал уклоняться, а пригнулся и бросился к нему ближе. Наши закованные в сталь тела соприкоснулись, и я попытался вбить острие меча в щель между его горжетом и кирасой. Но неверно рассчитал угол, и клинок скользнул вверх по его щеке и уху. К счастью силы удара хватило, чтобы сбить его с ног, и воздух со свистом вышел из него, когда я приземлился ему на грудь. Он хотел нанести удар, чтобы сбросить меня, но я врезал лбом ему по лицу, дезориентировав его.
– Она вас любила. – Шипел я ему в лицо, брызгая кровавой слюной. – Она вам верила. Когда вы вернулись много лет спустя, она думала, что это ради неё. Но вы убили просящего и обвинили в этом её, чтобы запихнуть её в ту сраную дыру!
Я поднялся, перехватил меч, направив острие ему в рот.
– Томас Алгатинет – бастард, у которого прав на трон не больше, чем у меня! – выкрикнул я, надеясь, что эти слова услышат все присутствующие уши, но судьба всегда переменчива.
В тот самый
Вторая вспышка привлекла моё внимание к эшафоту, где начиналось очередное волнение, но прежде чем я разобрался в его причинах, сэр Алтус – человек, не упускающий преимущества – набрался сил и врезал навершием меча мне по сбоку по голове.
И снова земля приняла меня в свои радушные объятья, хотя на этот раз они показались намного холоднее. Я отчаянно пытался шевельнуть обмякшими конечностями. Меня отпихнули, перевернув на спину, надо мной замаячила большая тень, и в этой неразберихе я вполне мог бы встретить свой конец, если бы сэр Алтус не пожелал, чтобы я выслушал его прощальные слова.
– Слушай меня, мальчишка! – Сильный удар ладони в кольчуге по щеке принёс достаточно боли, чтобы в моей голове прояснилось, но, к несчастью, не дал мне сил. Я моргнул, глядя на окровавленное, перепачканное лицо рыцаря-командующего, который наклонился поближе. Его глаза светились от яростной ненависти, так хорошо мне знакомой – такой ненавистью, которая ранит душу, а не тело, и режет глубже любого клинка. Глядя в его расширенные безумные глаза, я знал, что пронзил доспехи, которые он носил на сердце все эти долгие годы. Какие бы байки ни рассказывал он сам себе, чтобы оправдать заключение женщины, которую когда-то любил, в худшую из тюрем – сейчас все они оказались позорной ложью. Всегда нелегко слушать правду о том, кто мы есть на самом деле, и сэр Алтус явно счёл её настолько болезненной, что решил добавить ещё немного лжи:
– Я сделал это ради долга, – проскрежетал он. – Поскольку лишь долг связывает это королевство, Писарь. Долг таких людей, как я, оберегает нас, не подпускает хаос, разрушает планы и интриги таких отбросов, как ты.
Вынужден с сожалением отметить, что это был один из тех редких случаев моей жизни, когда мне нечего было ответить. Как бы ни хотелось мне составить остроумное и проницательное возражение, подходящее этому случаю, но правда состоит в том, что единственный ответ, который мне удалось подобрать в тот момент, это смачный плевок кровью в лицо сэра Алтуса Левалля, рыцаря-командующего ротой Короны и самого отвратительного человека из всех, кого я встречал.
Когда он, зарычав, поднял руку для смертельного удара, мне оставалось лишь тщетно махнуть рукой в сторону его нагрудника. А когда он опускал меч, на периферии моего зрения мелькнул другой клинок, который мастерски отбил меч сэра Алтуса, а потом развернулся и глубоко вонзился в незащищённый череп. Я смотрел, как закатились глаза рыцаря-командующего, и как удивлённо изогнулись его брови, словно ему задали особенно тревожный вопрос. Но на этот вопрос он так никогда и не ответил.
Его лицо продолжало озадаченно хмуриться, когда плюхнулось на землю в дюйме от моего. Его выражение на миг захватило меня, пока вид клинка, который выдернули из его черепа, не вернул меня в некое подобие сознания.