Париж – это всегда отличная идея

МакКинли Джен

– Ну понятно, – сказала я. – С тех пор как умерла мама, вы с папой настроены против меня. Не знаю, с чего я вдруг решила, что ты встанешь на мою сторону, ведь папа собирается жениться на совершенно незнакомой женщине!

– Да ладно тебе, Челс. Это полная чушь, и ты это знаешь. Мы с папой никогда не были против тебя. Знаешь, если ты возьмешь выходной и потусуешься с нами, то, возможно, ты поймешь это.

– Не надо меня опекать. То, что я делаю, очень важно.

Аннабель помолчала немного, а потом произнесла:

–

Как и семья.

– Я знаю, – сказала я, кипя от злости. – Я знаю это лучше, чем кто-либо другой. Вот почему я делаю то, что делаю.

– Послушай, ты не единственная, кто потерял маму, – Анабель отодвинула свою чашку и подалась вперед, пытаясь сесть поближе ко мне. Я отказалась подвинуться. – А как насчет семьи, которая все еще здесь, все еще жива, все еще хочет, чтобы ты была ее частью? Ты уже много лет избегаешь нас, как и своих друзей. Ты живешь в своем добровольном одиночестве, отказываясь от приглашений на свадьбы, вечеринки – от жизни! Как долго, ты думаешь, нам еще стучать в закрытую дверь?

– О чем ты говоришь? – спросила я. Теперь я отодвинулась подальше, стараясь выглядеть непринужденно. – Вы откажетесь от меня только потому, что я не собираюсь мириться со свадьбой отца?

– Разве ты бы заметила, если бы мы это сделали? Послушай, я люблю тебя. Ты моя старшая сестра и всегда ею будешь, но ты изменилась, Челс. Ты начала отдаляться после маминой смерти и продолжаешь это делать до сих пор. Я не узнаю тебя. Ты отгораживаешься ото всех.

– Нет, это не так, – запротестовала я. – Кроме того, дело вообще не во мне.

– Да, это так. И на сто процентов касается именно тебя. Ты понимаешь, что последний раз у тебя были отношения еще до того, как умерла мама? – спросила она. – У тебя уже много лет не было настоящего свидания.

– Это имеет какое-то отношение к делу? – спро- сила я.

– Как ты можешь понять, что папа чувствует к Шери, если ты ни разу не была влюблена с тех пор, как… да я даже не знаю, с каких пор.

– Это просто смешно, – сказала я. Мне требовалось больше пространства. Я сделала глоток кофе, который немного привел меня в тонус, и вышла из кухни, чтобы сесть на диван. Я подтянула колени к груди, притворившись, что мне стало холодно.

– Посмотри на себя! – Аннабель указала на меня, свернувшуюся калачиком. – Ты похожа на ежа, и твоя поза прямо-таки кричит: «Не подходи ближе!»

Хотя я и знала, что моя сестра права, но не была готова сдаться.

– Знаешь что? Я должна была догадаться, что ты все это раскрутишь в своей обычной манере, Аннабель.

– Что ты хочешь этим сказать? – она взяла свою чашку и отошла к дальнему концу дивана.

– Я пытаюсь обсудить папин брак, а ты превращаешь это в монолог о том, что со мной что-то не так, – ответила я. – К твоему сведению, со мной все в порядке.

– Отлично, тогда ты будешь на свадьбе.

Паника ударила

меня, как боксер на ринге.

– Нет! Я не… Я не имела в виду…

– Челс, я скажу тебе прямым текстом, – сказала Аннабель. – Папа влюблен и собирается жениться во второй раз. Ты можешь либо взять себя в руки и стать частью этого события, либо продолжать медленно исчезать из семьи, как ты это делала до сих пор, пока мы в конце концов не станем семьей лишь номинально. Это то, чего ты хочешь?

– Нет, но я не могу… А как же мама? – мой голос дрогнул, и я сделала глубокий вдох, пытаясь ослабить напряжение в горле. Я опустила колени и поставила чашку на кофейный столик.

– Дело не в маме, – сказала Аннабель. – Дело в тебе.

– О чем ты говоришь? Дело именно в ней.

– Челс, папе пятьдесят пять лет. Возможно, это его последний шанс найти женщину, с которой он мог бы провести остаток жизни. Ты действительно собираешься отказать ему в этом, потому что хочешь, чтобы он цеплялся за память о маме так же крепко, как и ты? – спросила она. – Мама не хотела бы этого.

– Ты не знаешь, чего бы она хотела!

Ярость пронзила меня насквозь. Я ненавидела этот разговор, мне хотелось вышвырнуть Аннабель, но сестра еще не закончила.

– Нет, я знаю. Мама любила нас и хотела, чтобы мы были счастливы. Если ты так сильно хочешь почтить ее память, то тебе следует взять себя в руки и решить, как жить дальше, как это сделали мы с папой, – сказала Аннабель. – Когда ты в последний раз была счастлива или смеялась до колик в животе?

– Я все время смеюсь, – возразила я.

– Неужели?

– Чтоб ты знала, я подписана на нескольких смешных людей в интернете, – сказала я. – Один из них рисует картинки, на которых крошечные хомячки едят крошечную еду, и еще там есть видео с котятами… О боже!

Мой ответ действительно звучал жалко. Я схватилась руками за голову.

– Я знаю, когда ты в последний раз была счастлива, – сказала Аннабель.

Я подняла голову и удивленно посмотрела на сестру:

– Неужели? Потому что даже я не знаю.

– Нет, ты знаешь, – Аннабель поставила чашку и поднялась со стула. Она прошла в другой конец гостиной, стуча каблуками по деревянному полу, и подошла к книжному шкафу, стоявшему между двумя большими окнами, затем присела на корточки и просмотрела книги на полке.

– Вот он, – сказала Аннабель, доставая с нижней полки альбом, покрытый пылью. Затем вернулась и бросила его мне на колени. – В последний раз я видела, как ты от всей души улыбаешься, на этих фотографиях.

Я взглянула на альбом. Он лежал у меня на коленях, как здоровенный кирпич, буквально прижимая меня к дивану.

– Ты провела последние три месяца маминой жизни, сидя возле ее кровати, приклеивая сюда фотографии и рассказывая истории о том, как провела год за границей. Ей нравились твои истории.