Партизаны Подпольной Луны
Шрифт:
Он не ведал о втором замке, построенном год тому и тоже утонувшем. Там, в трясине уже было упокоено два замка, и оба деревянные. Задачей своей Снейп считал постройку «второго» замка из камня, а для этого потребуется и магия троих пришельцев, и мастерство саксов, вдруг заделающихся заядлыми каменщиками.
… Саксы жили в деревянных больших, родовых домах с высокими четырёхскатными крышами, из которых струились дымки печей. Они держали рабов, но по-домашнему, давая им и место за столом, и место на огромной семейной постели, где спали все от мала до велика. В центре, где потеплее, располагались хозяева и их дети, зачастую уже с жёнами и своими детьми, а
Всё внешнее отличие рабов от хозяев состояло в более простой, не изукрашенной вышивкой, одежде и запаянным раз и навсегда железным обручем - «ошейником», который распаивали только, когда хозяин давал свободу рабу и переводил его в ранг домочадца, а такое, хоть и редко, но случалось.
Рабы делали всю «чёрную» работу по дому и на дворе, пасли свиней, столь милых сердцам и, особенно, желудкам саксов, управлялись с коровами и овцами. Своих овец у саксов изначально не было, были только свиньи и мало пока коров, переживших долгое, опасное плаванье на утлых судёнышках, новорожденных уже здесь, на завоёванной земле бычков и тёлок, и козы.
Глава 51.
Овцами саксы занялись вплотную - о, только не подумайте ничего плохого!
– лишь повоевав с бриттами и угнав у всех побеждённых х`васынскх` скот.
А попадался им под горячую, воинственную руку именно народец х`васынскх`, в произношении саксов - «гвасыдах», руку с закалённым стальным, хоть и по-дурному, мечом, круглыми, лёгкими щитами и копьями, а также луками, прямыми, достигавшими роста человека, из которых удавалось быстро выпустить тучу стрел с острыми, не то, что у туземцев, тоже стальными, наконечниками во врагов, покуда те маются со своими сильно гнутыми маленькими луками, осыпая их, саксов, жиденьким потоком стрел. Народ «гвасыдах» так и не избрал всеобщего военного вождя, а потому, каждое племя или род сражалось само за себя и само по себе, не образуя военных союзов.
Как понаедут не в зимнее, спокойное время, а по сухой земле на телегах каких-то недоделанных, коротких, куда двое всего влезают, да и то, стоя, эти туземцы - высокие, статные, чумазые, черноволосые, да черноглазые. Ещё губы у них, ну словно, кровя.
С ними бороться трудно, надобно для начала вызывать на поединок ихнего вождя, али сына его, да биться с ним новому вождю народа саксов Дитриху Вольфу. Ну, да, они оба, что сын его осьмнадцатилетний Олав Вольф тоже молодец, как отец его, ещё не вышедший из возраста для битв - ему всего-то под сорок.
И лошади, которых у саксов почти не было, запряжены как-то по-диковинному. Чего-то железное в рот супротивники лошадям суют, а те, знай себе, жуют железяку аж до пены изо рта, бедные, да на морде верёвок понадето, да удила толстые такие, да длинные, чтобы, значит, тому, кто управлет телегой этой диковинной, дотянуться до лошадей и мастерски управлять ими можно было.
С телегами прибегали - чудное дело, с лошадиной скоростью!
– воины пешие, в таких же, как у саксов, кожаных рубахах до колен и с луками своими - недомерками в руках, да с мечами. Ну, у саксов были похожие доспехи, да всё же получше - похожие, но с клёпанными метеллическими пластинами, покрывавшими всю рубаху воина - сакса спереди и с больщим кожаным ошейником, также с пластинами, и в крупных стальных остроконечных германских шлемах. И такие дурные мечи у этих туземцев гвасыдах, что, стоит только покрепче ударить по ним, и вот уж и раб у тебя.
Вот только рабы из народца этого гвасыдах живут лет до двадцати пяти, а после словно бы стариками становятся - не сношаются, и крепость
Рабынь с детьми уводили саксы из своих походов против туземцев - низкорослых не брали, слишком уж дикие и всё удрать стремятся, а этих, чернявых стоило только «окольцевать», как они сразу смирными, да покорными становятся…
Северус удивлялся, заглядывая в щели деревянного укреплённого форта - острога на раскинувшиеся перед ним огромные, довольно приземистые, несмотря на возвышение крыш, деревянные, подумать только, дома, огороженные высокими заборами, тоже из слегка подровненных брёвен.
В маленьких окнах их, затянутых бычьими пузыями, уже светили только лучины, озаряя, по всей видимости, а её-то - видимости, и не было - прядущих и ткущих женщин. Они показались бы довольно некрасивыми на взгляд профессора - эстета, слишком грубыми на вид, со словно вырубленными, как и дома, топором, чертами лиц, смягчённых курносыми носиками и пухлыми губами, но не алыми, как у красавиц - бритток или не менее красивых полукровок, а едва лишь розоватыми, под цвет вечно веснушчатых лиц.
Но профессор не видел даже окон, хотя и наблюдал отсвет лучин на брёвнах толстенных заборов из цельного дерева. Да, дерева тут было много… Профессор, конечно, читал о склонности саксов ко всему деревянному, но, увидев, пришёл в восторг и от столь необычайной архитектуры, и, вообще, от обилия пресловутой древесины. Казалось, и скот у саксов должен быть деревянным, но это было не так…
… Саксы изначально были привычны к суровому климату Родины - Германии, а потому, и не испытывали дискомфорта на завоёванной земле, отличавшейся менее морозными зимами. Такой морозец германскому народу был только в удовольствие. Единственно, что ветра тут всё больше восточные, несущие с Великого моря большие снегопады, после которых откапываться надо, чтобы из дому выйти. Да ещё ветра эти влажные, пронизывающие до костей домотканую рубаху со штанами, да и плащи шерстяные продувают ветра.
Но ветра - пожалуй, единственный недостаток страны этой, что Сасаной* неприветливые соседи - эришфалы* * называют, а их самих - сасанахами* * * , как говорят старцы, седовласые, длиннобородые, пережившие переплытие через море Великое, попадавшие в шторма, бури, непогодь, зной даже с жаждою великой.
Когда смывало за борт многих, и людей, и коров тяжёлых, и множество лошадей, приученных не к этой дикой запряжке, а конопляную верёвку меж зубами и - вперед!
На тех лошадях можно было ездить верхом, а этих, туземных, уже и не обучишь, так привыкли они телеги короткие за собою таскать, что и человека на спину не пускают - дичатся сильно.
Этих захваченных лошадей можно было только вместо быков под вспашку целинной земли использовать, да и то хорошо. У стоялых быков больше сил остаётся коров крыть. А бычки с тёлочками ведь так нужны в хозяйстве большого дома! Бычков избавляли от яичек, и по осени забивали трёхлеток, или, если уж совсем голод припрёт и мяса будет не хватать, то и годовалых.
А тёлочек же резать, как и коров вовсе нельзя - грех это перед Фреей - богиней - кормилицей, сочувствующей всякой любви - и человеческой, и животной. Корова - она же кормилица и поительница. Животное почти священное. Но только самки коров почитались так.