Пассат
Шрифт:
— Ерунда! — сердито произнес полковник, однако резкость тона выдала его беспокойство. — В некоторых деревнях было несколько отдельных случаев заболевания, но это эндемическая болезнь. А что касается эпидемической формы ее, опустошающей Африку, возможно, она достигла побережья, но еще не появилась на Занзибаре, и против нее приняты строгие меры предосторожности. Дау…
— Вы отстали от времени, сэр, — бесцеремонно перебил Рори. — острова она достигла больше недели назад и уже проникла в город. По крайней мере двое уже умерли от нее в квартале Малинди, а через неделю число умерших составит две сотни, если не две тысячи.
— Не верю. Мне бы сообщили. Кто вам об этом сказал?
—
Глаза полковника стали непроницаемыми, будто камешки, казалось, взгляд их обращен на что-то далекое, неприятное. Рори увидел, как губы его шевельнулись, и догадался, о чем он думает…
На Занзибаре нет больниц, нет квалифицированных врачей, за исключением доктора Кили. Кроме «Нарцисса» и «Фурии» в гавани сейчас стоят только арабские дау, одна бутталоу из Маската, султанский «флот» и несколько рыбацких лодок. Из европейских кораблей в ближайшем будущем ожидается только «Баклан», да и тот появится в лучшем случае через две недели. Отпускать «Нарцисс» нельзя, пока нет уверенности, что пираты не притаились где-то на африканском побережье с намерением вернуться, когда это покажется безопасным. Поэтому в настоящее время невозможно отправить отсюда белых женщин и детей, даже если кто-то из них и захочет уехать; а это маловероятно, европейцы привыкли считать, что холера и оспа на острове эндемичны. В городе постоянно кто-то болеет то тем, то другим. Большей частью в районе Назимодо, по ту сторону бурного ручья, отделяющего каменный город, где живут арабы и богатые индусы, от африканского, где негры и освобожденные рабы живут среди невероятной грязи в лачугах из глины, древесных сучьев, ржавой жести и чего угодно, годящегося для укрытия от жары и проливных дождей. Африканский город — «черный город» — сущий питомник для холеры. Но за время службы полковника на Занзибаре эта болезнь никогда не принимала размеров эпидемии, и, по размышлению, он не представлял, почему она может достичь их теперь…
Взгляд его утратил рассеянность. Полковник отрывисто заговорил, нарушив молчание:
— Нет оснований полагать, что упомянутые вами случаи представляют собой нечто большее, чем обычная квота смертей в это время года. Холера на острове есть всегда, и вполне можно ожидать ее умеренной вспышки.
— Это не эндемическая холера, и вспышка не будет умеренной, — сухо ответил Рори.
Он повернулся на каблуках и взглянул на Дэна в упор. В лице его не было ни раздражения, ни насмешки, только что-то странно похожее на робость.
— Ты друг Холлисов, — сдержанно заговорил Фрост, — и хотел бы видеть этих женщин в безопасности. Понимаю, ни тебя, ни их мое предложение не может привлечь, но все-таки скажи им, что место на «Фурии» найдется для всех троих, и Ралуб отправится с ними в любой не слишком далекий порт, какой они назовут. Могут взять с собой и Майо, если он не имеет ничего против сна на палубе.
На сей раз Дэн издал неприятный смешок, в котором звучали гнев, презрение и облегчение.
— Так вот что вы задумали! Я знал, что в этой коло-де должен быть какой-то джокер. Замысел хорош только, боюсь, у вас ничего не выйдет. Неужели всерьез надеялись
— Я принимал тебя за умного, — сухо произнес Рори. — Но, кажется, ошибся. Не будь дураком, Ларримор! Мне нет нужды доказывать правоту своих слов. Все доказательства ты получишь до конца недели.
— А к тому времени ваше судно и все, кто на нем, будут за пределами нашей досягаемости. Очень выгодная сделка — для вас.
Рори сдержал возмущение и терпеливо заговорил:
— Послушай, Дэн, я хорошо знаю, как тебе и веем леди по фамилии Холлис не хотелось бы ступать ногой на мое судно. Но сейчас не время принимать театральные позы. Бери, что предлагают, и будь рад этому. Не исключено, — что это их последняя возможность.
— То есть, ваша последняя возможность получить в руки заложниц для заключения сделки! — насмешливо произнес Дэн. — Если б они, потеряв рассудок, приняли ваше предложение, то единственное, чего нельзя предсказать — это когда кто-то из ваших негодяев явится с требованием освободить вас в обмен на одну, а за остальных уплатить выкуп, какой вы сочтете достаточным. Пусть полковник Эдвардс готов поверить вам, что вы добровольно вернулись на Занзибар ради старика и ребенка, но будь я проклят, если в это поверю! Это трогательная история, сочиненная для того, чтобы подчеркнуть опасность оставаться этим женщинам на острове. Только я на нее не клюну. И даже если бы в городе разразилась эпидемия или начались пожары, я бы все равно никому не посоветовал верить вам или появляться на вашем судне!
— Как угодно! — пожал плечами Рори. И вновь обратился к полковнику. — Это предложение, сэр, остается в силе. Но Ралуб отплывет с ближайшим отливом, и, надеюсь, вы позаботитесь, чтобы его не задержали.
— Не задержат, — твердо пообещал полковник.
Рори признательно кивнул.
Вскоре Дэн и двое белуджей отвели его для временного заключения в одну из комнат на верхнем этаже консульства. Единственное узкое окно ее было забрано каменной решеткой и выходило на глухую стену. Вся обстановка состояла из койки с Веревочной сеткой местного производства. Дверь за ним закрылась, в замке со скрежетом повернулся ключ, и он услышал шаги трех спускающихся по лестнице людей.
Возможно, британский консул сомневался, что Эмори Фрост может поднять новое бесчинство, но рисковать не хотел. Если вести капитана среди дня под конвоем, его могли попытаться освободить, и полковник решил, что благоразумнее будет отправить его в форт с наступлением темноты — в надежде, что Его Величество султан согласится на содержание там своего друга! Но хоть они и друзья, Маджид вряд ли рискнет возмутить всех белых на Занзибаре отказом взять под стражу известного преступника, который подстрекал пиратов выступить против них и грубо похитил племянницу одного из консулов. Рори и сам прекрасно это понимал.
У Маджида не окажется выбора. Он будет вынужден содержать своего друга в заключении, приняв меры, чтобы арестант не совершил побега. Если б полковник Эдвардс знал султана получше, то мог бы избавить себя от неприятного и совершенно ненужного требования честного слова не бежать от «подлого работорговца». Маджид сделал тайком все возможное, чтобы помочь другу не попасться, но поскольку Рори открыто вернулся и сдался, он уже ничего не может поделать. Очевидно, он будет жалеть об этой необходимости, но увидит смысл держать капитана Фроста в строгой изоляции, пока не представится возможность увезти его с Занзибара. А бежать по пути в Аден или в Кейптаун из-под охраны враждебно настроенных матросов нет никакой надежды. Такую попытку можно сделать только сейчас, пока за ним не закрылись ворота форта.