Пастыри чудовищ. Книга 2
Шрифт:
Арделл пожала плечами.
– Ну, вдруг пригодится, – бодро заявила она. – Никогда не знаешь, в каком деле может понадобиться законник, верно?
Я порядком онемел от этой фразы. Настолько, что даже не попытался побеседовать с Мелони, когда Арделл соизволила её вызвать. Настолько, что почти пропустил мимо ушей странные намёки варгини: что-то про мэра и полнолуние.
И только уже пытаясь уснуть на ковре возле Тербенно, я понял: глава питомника явно сообщила мне не всё, о чём догадалась.
ГРИЗЕЛЬДА АРДЕЛЛ
Среди переулков
Добрых три часа она меряет ногами мокрые улицы. Мелкий дождик распугивает народ, и закутавшийся в водную пыль Энкер приобретает таинственный, древний вид: норовит утащить в лабиринт переулков, закружить среди храмов и молелен и посулить разгадки всех тайн.
Спасибо, – хмыкает Гриз, накидывая капюшон на голову. – Всех, пожалуй, не надо – мне бы одну…
– А, долбанутый Мастер, – радостно машет рукой уличный босяк. – За медницу проведу!
И верно, проводит: до сколоченной кое-как ветхой лавчонки, на которой ещё виднеются следы надписи «Мясник» – просто пять букв затерли, оставили только первую.
– Плохая покупательница, – говорит Джемайя, когда она входит. – Та, которой ничто не нужно, потому что мир с нею.
Проход узкий, и со всех сторон – с полок, стеллажей, витрин – на тебя набрасываются вещи, вещи, вещи. Оружие-атархэ, и разноразмерные, разнокалиберные амулеты– камни, оплетённые в медь и серебро, и голубоватые «водники», прозрачные шары-«проявилки» для лекаря, и резные Водные Чаши – каменные и деревянные, подешевле и подороже… Всё слитно и перемешано, обвилось друг вокруг друга и вросло в тело старой лавки. Напиталось пылью и запахами воска и горечи. Всё несёт на себе касание одной и той же Печати.
– Трудно было тебя найти. Ты разорвал связь после того, как сказал мне насчет явления Ребенка и алапардов. Не сказал даже – где обосновался.
– Энкер не Дамата. Я знал, что ты найдёшь меня, если нужно.
Джемайя – мелкий и сгорбленный, весь зарос клочковатым, буро-седым. А пальцы – гладкие, чистые, молодые.
– На вызовы тоже поэтому не отвечал?
– На вызовы… работал. Такое нельзя прерывать, – Мастер поворачивает ладонь, где поверх Печати разлеглись два серебряных колечка с древними знаками по ободу. На каждом высечен феникс, распахнувший крылья.– Кольца Полного Брачного. Такое просят редко, нужно со всем уважением… Радость для Мастера! С них взял только девять золотниц. С тебя возьму три, договорились?
– Договорились, – мягко отзывается Гриз. – Как только вдруг соберусь примерить огненные крылья…
Джемайя смеётся смехом сверчка. Смехом дров, трещащих в пламени. Поднимает на неё серебристые бельма глаз и беззубо улыбается.
– Как называет тебя этот твой… который любит бабочек? Ну-ну. Я не вижу, зато слышу хорошо. Сейчас вот слышу – ты хмуришься, потому что назвал его твоим. Не буду больше. Как этот… не-твой ладит с палладартом, который я сотворил?
Гриз зажмуривается: слишком яркая картина перед глазами. Пропитанная даматским восточным солнцем и запахами перца и сладостей.
Вызов был связан с захворавшими единорогами знатного эйшеета-вельможи. Нэйша она с собой взяла,
– Всё слышу, – согласился Джемайя – тогда менее седой и не такой сгорбленный, но уже совершенно слепой. – Рассказываю не всем. С кем мы всегда открыты? С друзьями разве что.
– Могу стать вашим другом, если хотите.
Он улыбнулся, откладывая в сторону не доделанный кинжал.
– Можешь. Твой знак говорит – можешь. Из тебя плохой покупатель, а вот друг – хороший. У меня есть сладости и чай.
И они пили чай и болтали – о варгах и о питомнике, о закрытом Граде Мастеров, о восточных пристанях и поделочных камнях, и об улицах Акантора. Они болтали обо всём на свете, а она ощущала, как старый Мастер с тонкими пальцами, Мастер-одиночка с каждым её словом проходит по внутренней крепости, проводит чуткой ладонью, по щербинкам стен…
О Нэйше она в какой-то момент забыла, а он сам ухитрился раствориться. В лавке, полной артефактов. Он тогда был у неё в группе уже около года, и она слишком хорошо знала эту его особенность: сливаться с местностью, даже без неподвижности. Просто чужой, праздный покупатель бесшумно движется вдоль полок, рассматривает оружие…
Потом Джемайя дёрнулся и едва не пролил чай. Выпрямился, вслушиваясь во что-то за её спиной. И она обернулась.
Это было как вспышка в полумраке комнаты. Среди тусклых отблесков меди и золота, среди блеска самоцветов – высверк белой молнии.
Он стоял у витрины – белый костюм и белые волосы – и касался кончиками пальцев хищного лезвия – и лезвие приветственно вставало навстречу, будто узнавая… Ползло на ладонь – левую, чистую, без знака Щита. И, позвякивая, ползла следом серебристая цепочка, и лицо Рихарда Нэйша было полно очарования и нежности.
Это был единственный раз, когда она видела его таким. Почти плачущим от восторга.
– Сколько?
Высечено в памяти. Вышито бело-серебристым. Костюм, и волосы, и прильнувший к пальцам, словно ожидающий ласки, палладарт-атархэ.
Бельма, наполненные испуганным серебром.
– За такое не берут плату. Это «вдохновенный дар», истинное творение. Больше тридцати лет ждёт своего господина. Он твой. Бери.
Формула проста, – говорил он потом Гриз. Простейшие артефакты, такие как сквозники или водные амулеты – технология плюс Печать. Артефакты на заказ – атархэ или кольца для Полного Брачного – тонкая работа. Технология, Печать и видение. Нужно построить внутри себя образ заказчика. И выплетать артефакт под этот образ – словно шьёшь костюм, который нельзя примерять, и оттого нужно особенно бережно…