Пасынок судьбы
Шрифт:
– Я странствую во исполнение обета, – вскинул подбородок Годимир.
– Наглый щенок, – буркнул светлоусый. Теперь, когда он приблизился, стал виден его крупный пористый нос весь в красных и синеватых прожилках. – А конь хороший.
– Остынь, Авдей! – оборвал его черноусый. И продолжил: – По моей земле ездишь, а ко мне поклониться не заехал.
– Прости, пан… не знаю как тебя. Но разве эта земля не королю Желеславу принадлежит?
– Вот наглец! – воскликнул светлоусый Авдей, а прочие дружинники переглянулись.
– Королю Желеславу, говоришь? – скривился пан на караковом. – А ну, Авдей,
Светлоусый откашлялся и провозгласил:
– Волею Господа нашего, Пресветлого и Всеблагого, его королевское величество Желеслав, герба Брызглина [19] , владыка Островца, Заболоти и Колбчи, защитник окрестных земель, победитель в битве при Плещенице.
Король гордо избоченился в седле, наслаждаясь произведенным впечатлением. Да только Годимира трудновато было огорошить подобной нарочитой вычурностью. Князья из Хоробровского королевства, в том же Бытковском воеводстве, к примеру, зачастую владели землями в два-три раза больше, чем игрушечные королевства заречан. Да и перечислять все зависимые города, местечки и села ни один князь-словинец не стал бы, равно как и хвастаться победой у никому не известного поселения… А может, это река Плещеница? Здесь же, в Заречье, два с лишним десятка так называемых «королей» злоумышляют, интригуют, входят в союзы и вероломно их расторгают, ведут годами войну за какой-нибудь лужок или богатый выпас. В войнах этих участвуют «огромные» армии по пятьдесят-сто человек, сражения частенько временно прекращаются на время жатвы или покоса, но зато вражда передается от отца сыну, от деда внукам. И все равно обитателям правобережья Оресы жизнь Заречья казалась ненастоящей. Словно маленькие дети играют в войну, в политику, в занятия взрослых людей.
19
Брызглина – бересклет (белорус.).
Годимир припомнил, сколько дружинников мог выставить его отец, пан Ладибор из Чечевичей. Выходило, не меньше полусотни, если посчитать и постоянно живущих в маетке воинов, и дворню, тоже обученную как следует с оружием обращаться. Будет ли в войске Желеслава столько же или он видит перед собой всю королевскую рать? И все-таки, сила на той стороне, на которой численный перевес. Не стоит дразнить гусей, как говаривала его нянька, бабка Катруся. Поэтому он чинно поклонился, приложил ладонь к сердцу, сказал:
– Польщен оказанной мне честью, твое величество. Я – скромный странствующий рыцарь, а потому и в Островец заехать не решился без приглашения. Некому меня представить, некому замолвить слово перед твоим величеством.
Желеслав кивнул. Выглядел он смягчившимся. Даже глубокие складки, начинавшиеся у крыльев носа и терявшиеся в тронутых легкой сединой усах, немного разгладились. Он сдвинул на ухо бобровую шапку:
– Церемонии изволишь разводить, рыцарь. При нашем дворе попроще принято обходиться.
– Не знал, твое величество. Покорно прошу простить.
Король еще раз внимательно осмотрел рыцаря. Не пропустил и Олешека на мышастом мерине, и гнедого мула, несшего поверх вьюка щит и копье Годимира.
– Хорошие кони… – в четверть голоса с тоской
– Заткнись! – отрывисто бросил Желеслав и снова обратился к Годимиру: – А что, рыцарь, на турнир собираешься, не иначе?
– На какой турнир, твое величество? – удивился молодой человек.
– Так у король Доброжира… Городок Ошмяны его знаешь?
– Нет, твое величество. Я впервые в этих краях.
– Ну, ничего, узнаешь еще, даст Господь. Так вот, Доброжир турнир тут проводит. Рыцарей ожидается больше дюжины… Так ты не туда, что ли?
– Нет, твое величество. Я странствую во исполнение обета, данного Господу и панне, – Годимир коснулся пальцами шарфа на левом плече. – А про турнир не слышал.
– И никого ты тут не знаешь? Никто тебя не ждет?
– Нет, твое величество, – рыцарь решительно покачал головой.
Желеслав задумчиво дернул себя за ус. Потер подбородок.
– Твое величество, дозволь… – Светлоусый заставил своего коня переступить вперед и поравнялся с королем.
– Да, рыцарь, едва не забыл… Это мечник мой. Пан Авдей. Без герба. Но боец, каких поискать. У него к тебе дельце есть одно. Уж не откажи… – И Желеслав картинно отвернулся, рассматривая верхушки деревьев, едва ли не смыкающих кроны над дорогой. Будто и нет тут его.
– Слушаю тебя, пан Авдей, – учтиво проговорил Годимир. – Что за дело?
– А ты меня не торопи, мальчишка, – грубо ответил пан без герба.
Кровь бросилась в щеки и уши рыцаря.
– Я, может, и молод годами, но гербовый пан!
– Ладно, гербовый, не мельтеши. Ты понимаешь, его величество тоже на турнир в Ошмяны собрался. По-соседски, значит. А кони у нас, сам видишь, не очень…
– Что-то я не пойму, к чему ты клонишь, Авдей? – Годимир намеренно назвал мечника просто по имени, чтобы подчеркнуть разницу в положении и поставить зарвавшегося хама на место.
– Тупой, что ли?
– Да я!..
– Точно, туповат… – не слушал его светлоусый. – Ну, так я на пальцах объясню, значит. Коней сменяешь?
И тут Годимир допустил ошибку, которая заключалась в том, что нужно было убегать сразу, а не вести разговоры.
– Как «сменяешь»? На что сменяешь?
– На колбасу! – хохотнул бельмастый дружинник. Остальные с готовностью заржали.
– Ну, не хочешь меняться, так отдай, значит, – продолжал Авдей.
– Ах, вот оно что! – Рыцарь потянул меч из ножен.
– Вали его! – выкрикнул мечник, взмахивая обтянутым потертой перчаткой кулаком.
«Эх, копье на муле осталось!» – успел подумать Годимир, пришпоривая рыжего.
И тут ему в лоб, прямо над правой бровью, врезался метко запущенный из пращи камень размером с яблоко-дичку. Будто дубиной приложили. Рыцарь полетел через круп коня, роняя меч. Он не слышал, как затрещали кусты под напором рванувшегося наутек шпильмана, как не захохотал, а скорее закашлял Желеслав, как заорал Авдей:
– Коней ловите, полудурки!!!
Очнулся Годимир от того, что кто-то лил ему на рассеченную голову прохладную воду. Попытался открыть глаза. Левый послушался, а вот правый начал сопротивляться. Будто бы ресницы склеились. Но и одним глазом рыцарь ясно различил обрамленное светло-русыми волосами настороженное лицо склонившегося над ним Олешека.