Пауки и иерархи

Вэл Веден

— Тогда инквизиторы собирают доказательства и передают их Верховному Инквизитору либо напрямую вручают Главе Большого Капитула…

— Большого? — я нахмурился, вспомнив, что слышал другое слово. — Или Старшего?

Теаган махнул рукой.

— Правильно говорить Большого, но по аналогии с Советом Старших кланов все чаще и Капитул именуют Старшим. Так что можете использовать и то, и другое слово, вас в любом случае поймут.

— Ясно. Значит, доказательства вручаются главе Большого Капитула, и?

—

И он назначает дату суда, где доказательства выносят уже перед всеми иерархами.

Вероятно, именно так было сделано в отношении самого Теагана. Впрочем, говорить об этом вслух я не стал. Протянул руку, возвращая бумаги жрецу.

— Как понимаю, право обвинять кого-то в ереси или других грехах будет дано только инквизиторам? — уточнил я. — А не как сейчас, когда это может сделать самый обычный церковный стражник?

— Да, именно.

— Что ж, в целом ваша идея мне нравится. Но у меня есть некоторые условия…

Договорить я не успел.

Дверь комнаты разрезала глубокая трещина.

А потом все деревянное полотно двери полетело внутрь и с оглушительным грохотом ударилось о пол…

Я вскочил на ноги, вскидывая руку, одновременно набрасывая щит на себя, растягивая его на жреца и призывая силу для ответной атаки…

И только потом сообразил, что в проеме стоит магистр Семарес.

— Отличная реакция, — сказал он одобрительно, глядя на нас. — Молодцы.

Я бросил быстрый взгляд на Теагана — тот, тоже вскочивший, как раз опускал руку с еще светящимся кольцом, и, судя по его лицу, с большим трудом удерживался от проклятий.

— Дядя, — процедил он сквозь зубы. — Не припомню, чтобы звал вас к себе.

— Ты и не звал, я сам пришел, — весело отозвался тот и добавил без тени раскаяния в голосе. — А еще я тебе говорил — поменяй направленность защитных рун так, чтобы внешние звуки не отсекались. Я, между прочим, сперва постучал. И дверь хотел открыть аккуратно — кто ж виноват, что они у тебя в доме такие хлипкие?

Лицо Теагана отразило сильнейшее желание дяде-убийства.

— Может, скажете, наконец, зачем пришли?!

— Убедиться, что ты жив и здоров, естественно, — отозвался тот невозмутимо. — Покушение — это не шутка.

— Убить пытались не меня, — раздраженно отозвался Теаган.

— Да-да, твоего гостя, я в курсе. Но в твоем доме, за твоим столом, и твоя еда тоже была отравлена. Кто-то потерял все берега!

Я слушал их разговор молча, и, честно сказать, не ощутил даже малейшего удивления оттого, что попытку моего убийства магистр Семарес рассматривал как событие вполне «в берегах». А вот Теаган бросил на меня виноватый взгляд — от такой явной черствости ему стало заметно неловко.

— В общем, собирайся, — продолжил магистр. — Я как раз был у Таллиса, когда мы получили сообщение о случившемся. Он хочет

тебя видеть.

— Он меня сегодня уже видел, — недовольно проговорил Теаган. — Можно подумать, за несколько часов я как-то изменился.

— Хочешь, чтобы он явился сюда сам? — магистр Семарес поднял брови. — А он явится, будь уверен.

Потом магистр посмотрел на меня.

— А твоего гостя я самолично провожу до ворот и даже отправлю с ним тройку парней. Ну чтобы никто опять не попытался убить.

— Вот уж чего не надо, того не надо! — отказался я, с содроганием представив, как иду через весь город в сопровождении мрачных мордоворотов, сверлящих меня подозрительными взглядами. Кроме того, придется как-то объяснять их появление другим студентам. — С теми убийцами, против которых могут помочь Достойные Братья, я справлюсь и сам.

— Какая самоуверенность! — не то восхитился, не то осудил магистр. — Если переживешь нынешнее внимание наших коллег, то, может, из тебя и выйдет толк.

— Спасибо за комплимент, — проворчал я, начиная понимать, почему Теаган говорил, что общение с дядей выбивает его из колеи.

— Всегда пожалуйста, — вроде бы на полном серьезе отозвался магистр и опять повернулся к Теагану. — Ну, племяш, не тяни время.

Теаган бросил на него неприязненный взгляд, потом обратился ко мне.

— Рейн, я совсем не уверен, что вам будет безопасно возвращаться в Академию. Раз мои враги решили вас убить, такое небольшое расстояние их не остановит, тем более что именно в Академии они и будут вас искать.

— Наемники мне не страшны…

— Они пошлют не наемников. Вот вы будете, например, ожидать смертельного удара от проходящей мимо беременной женщины? От девочки-подростка? Или от старушки в деревенском наряде, которая зазовет купить у нее пирожков?

Мне потребовалось мгновение, чтобы вспомнить рассказ Кастиана о женском церковном ордене убийц.

— Понял. Незнакомым женщинам не доверять.

— И знакомым тоже. И женщинам, и мужчинам. Вы сами сегодня упоминали о лицедеях, которые могут без всякой магии принимать иной облик.

— То есть вообще никому не доверять… И, похоже, ничего не есть и не пить…

Как-то мне эта ситуация не нравилась.

И стала нравиться еще меньше, когда я кое-что вспомнил.

— В Первый Храм, еще до вашего со светлейшим Октарой ухода, вошли три женщины в зеленых мантиях, — сказал я. — Одна из них, закрывающая лицо носовым платком, будто бы постоянно вытирающая слезы, встала на колени для молитвы недалеко от меня. Когда вы ушли, я обратил внимание, что она тоже исчезла; еще подумал тогда, что молитва у нее оказалась слишком уж короткой. А потом сделал несколько шагов, и плита подо мной будто растворилась… Может быть так, что эта женщина…