Пауки и иерархи
Шрифт:
— Сантори пользовался большой поддержкой среди членов Младшего Капитула, — подал голос Теаган. — Перед судом ко мне подходило четверо младших магистров, и все просили о снисхождении, рассказывая о его многочисленных заслугах. Заслуги были, конечно, реальны, но все же мне показалось странным, что они отважились привлечь к себе мое внимание ради уже обреченного человека.
Я мысленно хмыкнул. Теаган, конечно, прекрасно знал о своей пугающей репутации.
— Думаешь, эти просители тоже связаны с Великим Древним? — спросил я
— Сразу четверо? Хотя… После Андора я уже ничему не удивлюсь.
— Ну так отправь своих людей их проверить, — подал голос Таллис, не поднимая глаз от свитка. — Или подкинуть тебе еще и моих ищеек?
Теаган ненадолго задумался, потом кивнул.
— Подкинь.
— Ха? — Таллис вскинул голову. — Что, в кои-то веки примешь помощь от старика? Вот уж чудо из чудес!
— Я… пытаюсь разобраться, какие из привычных решений и поступков действительно мои, а какие были внушены фальшивым Андором, — медленно проговорил Теаган. — Он постоянно повторял, что полагаться можно и нужно только на себя…
— Вот теперь я действительно понимаю, почему ты так резко изменил свой подход к вынесению приговоров, — проговорил Таллис. — Только, дорогой мой да-вир, все хорошо в меру. Не переусердствуй с этим переосмыслением.
— Постараюсь, наставник, — Теаган слабо улыбнулся.
— А ты, — Таллис обернулся ко мне. — Вот зачем, спрашивается, ты морочил мне голову своей якобы уникальной способностью убеждать, а не объяснил нормально про ситуацию с поддельным Андором и всем этим… изучением себя?
Я развел руками.
— Поднимать эту тему без разрешения Теагана было бы неправильно. Это ведь его жизнь.
— Вот как, — пробурчал Таллис, но больше выказывать недовольство моей уклончивостью не стал. А мне вспомнилась уже мелькавшая сегодня мысль, что для Таллиса самое важное сейчас — моя лояльность Теагану. Похоже, за это он был готов простить многое.
— У Рейна действительно уникальная способность убеждать, — подал голос Теаган. — Не знаю, говорил ли тебе об этом Семарес, но после одного короткого разговора с Рейном он решил, наконец, что нам стоит поговорить по душам и даже попытался извиниться.
— Ха! Неужели вы наконец помирились? — недоверчиво уточнил Таллис. — Вот уж точно день чудес… Так, племяш, — он повернулся ко мне, — а ты чего хмуришься?
— После всего, что сейчас открылось, Сантори необходимо снова допросить, — сказал я. — Нужно вытащить все, что он знает о Великом Древнем, каждую деталь. А еще имена всех его сообщников, если таковые были. Он ведь еще здесь, в Обители?
— Нет, после суда его сразу отправили в залы Бьяра, — ответил Теаган. — Но они находятся всего в часе езды от столицы.
— Вот и займитесь завтра его допросом, — велел Таллис. — Я прикажу Семаресу выделить Достойных Братьев вам в сопровождение. Езжайте после обеда — чем дольше Сантори проведет в залах Бьяра, тем сговорчивей он будет. Вопрошающих я, конечно, с вами тоже
— А их зачем? — удивился я.
Таллис нехорошо усмехнулся.
— А они, племяш, умеют допрашивать не только под ментальным давлением.
Это было такое иносказание для применения пыток при допросе, да?
И почему я ни капли этому не удивился?
— Что грозит Данте? — спросил я, когда мы с Теаганом наконец вышли из дворца Таллиса.
— Думаю, сколько-то лет на Границе.
— Почему «думаю»? То есть судить ее будешь не ты?
Теаган покачал головой.
— Ею займется сам Таллис. Благие Сестры — слишком влиятельный орден; после того, что случилось с Дантой, их необходимо умиротворить — оказать максимум уважения, в том числе и при выборе того, кто будет судьей.
Я задумчиво хмыкнул, а потом резко остановился из-за пришедшей в голову мысли, тоже связанной с Дантой. Теаган, успевший сделать несколько шагов, обернулся и вопросительно посмотрел на меня.
Я огляделся — но вокруг было пусто. Лишь Достойные Братья, постоянно сопровождающие Теагана, шли позади — но при этом на достаточном отдалении, чтобы не слышать наш разговор. Но все равно говорить прямо я не рискнул.
— Я только сейчас осознал, что Данта — очень хорошая лгунья. — сказал я, догнав Теагана. — Когда она говорила о «Ребрах Земли» и невозможности отката, я ей поверил.
— Да, — Теаган нахмурился. — Я тоже удивился, что ты ничего тогда не сказал и не остановил ее. Но сам понимаешь, при Таллисе поднимать эту тему я не стал…
— Неправда, — вырвалось у меня. Ложь была настолько явной, что я ощутил ее почти физически, хотя ничего в мимике или жестах Теагана его не выдало. — Ты…
Теаган кривовато усмехнулся.
— Я сказал неправду, — согласился он легко. — Об этом я вообще не думал — мысли были заняты другим.
Ясно. Моментальная проверка дала моментальный результат, и теперь мы оба знали, что мое чутье на ложь никуда не исчезло.
— Продолжим разговор у тебя, — предложил я и Теаган кивнул.
В кабинете я сел в кресло, которое уже начало казаться «своим», и задумался, наблюдая, как на стенах загораются руны защиты от подслушивания.
— Я ведь один раз уже успешно «прочитал» Данту — сегодня, еще до суда, когда мы встретили ее у дворца Таллиса, — сказал я. — Тогда я увидел, что, хотя она и не участвовала в попытках моего убийства, но была в курсе заговора. Что изменилось?
— Пока что я вижу только одну значительную разницу — в первый раз Данта отвечала на твой вопрос, а во второй — говорила с Таллисом, — сказал Теаган, сев напротив и с усталым вздохом вытянув ноги вперед.
— То есть мое чутье работает только при прямом разговоре? — предположил я. — Хотя нет — я ведь смог «прочитать» стражников, которых ты допрашивал вчера. Значит, дело не в этом — или не только в этом.