Паутина удачи
Шрифт:
– Бэкки, вам никто не говорил, что вы неуловимо похожи на жительницу северных провинций моей страны? – между тем поинтересовался Шарль, спускаясь по широкой лестнице, плавной дугой огибающей холл нижнего этажа. – Идемте, я покажу вам галерею картин. И вы сами убедитесь: у вас франконский тип красоты. Неклассический, он возник после слияния нашей крови с кровью народностей Нового Света. И быстро вошел в моду… Могу показать пример, запечатленный кистью великого мастера почти полвека назад. Вы видели полотно «Всадница»? Его написал ваш соотечественник, он самым диким образом
– Вы рисуете, Шарль?
Понять бы, с чего вдруг я задала этот нелепый вопрос. Наверное, оттого, что мне польстило сравнение с некой Мишель. Доля тщеславия имеется в каждом из нас, и сегодня она обнаружилась во мне. Когда красивый человек признаёт за иным право на красоту – это здорово.
– Совсем немного, – рассмеялся Шарль. Смех у него тоже был мурлыкающий, гортанный, тихий. – Зато я прелестно готовлю. Во Франконии многие блюда доверяют только поварам-мужчинам. Вы знали об этом?
– Нет.
– Я буду готовить для вас завтра, о да. – Шарль остановился и серьезно посмотрел на меня. – Завтра после полудня. Все же я весьма сильный шоколатье. Настоящих конфет здесь, в Ликре, совершенно нет. Я знаю, вы играли с Платоном Потаповичем в бильярд на конфеты. В замке есть бильярдный зал, вечером мы можем сразиться.
– Шарль, я не отрываю вас от важных дел посольства?
Он снова рассмеялся, склонился к самому моему уху и доверительно шепнул:
– Посла тоже купили, хотя он гораздо богаче нищего Шарля. До самого вашего Нового года я ровным счетом никому не потребуюсь. Идемте, Бэкки. Мы будем смотреть «Всадницу».
Я кивнула и послушно поплелась смотреть. При этом изучала пол и твердила себе беззвучно: «Ему на десять лет больше, чем мне, я далеко не красавица. Он таких детей на завтрак сотнями кушает, котище распроклятый. Жрет и не давится! Причин терять голову нет совершенно, мурашки у меня по спине бегают оттого, что в замке холодно, а я нездорова. Зря Потапыч меня запихнул в этот замок. И вообще…»
– Шарль, а мне не передали никакой записки? Даже от мамы?
Он в очередной раз обернулся, синие глаза взирали на меня с комичным отчаянием. Маркиз глубоко вздохнул. Задумался. Потом торжественно опустился на одно колено и прижал к груди руку, как подобает при произнесении присяги по их обычаю.
– Клянусь вам честью, я не получал никаких записок для вас. – Шарль встал и подмигнул мне, в его улыбке появилась тень озорства. – Бэкки, прекратите играть в сыщиков и воров! Он не мог ничего передать, мы же прячемся, боже мой, это так очевидно! Нельзя привлекать внимание. Ехать к вашей маме, тревожить ее, везти письмо сюда… Передвижения легко выявляются. Ждите, Бэкки. Когда первая паника уляжется, все будет.
Дверь распахнулась, мы вошли в широкий светлый коридор. Окна, окна – сплошняком. А на противоположной стене – картины. Шарль указал на центральную. Я приблизилась и замерла, не смея дышать.
Она была верхом на норовистом вороном скакуне, в дамском седле, которое лично я ненавижу до крайности за ненадежность
Я не нашла ни малейшего сходства с собою, но стояла и смотрела, завороженная. Шарль был рядом, за правым плечом, шептал в ухо пояснения о художнике и Мишель. Мурлыкал «р» протяжнее прежнего. Я его слушала, кивала – и не разбирала ровным счетом ни единого слова. Только голос. У него невероятно красивый голос. Впрочем, и сам он невероятный, таких людей не бывает – идеальных… Я насмотрелась досыта на Лешку, ухаживавшего за Томой. Оказывается, я желала о подобном втайне от себя самой.
Лишь одна мысль мешала мне раствориться целиком в его обаянии. Я до сих пор не знала, чем закончилась для отца та ночь в арестантском вагоне, а проклятая слепота души давила болью неизвестности. Как они там – папа, Лена, мой брат Санька? Как там Тома? И даже Лешка, который наверняка тоже ищет меня.
Глава 7
Возвращение домой
Если ваш избранник неспособен научиться летать, он неизбежно вынудит вас к падению, ломающему крылья.
Платон Потапович с мрачным удовлетворением разглядывал из своей «рубки» вокзал – пустой, словно бы вымерший. Вагоны опечатаны. Паровозы холодны – ни белой струйки, ни колечка дыма. Лишь на самой границе видимости темными вертикальными штрихами тут и там замерли в оцеплении офицерские чины тайной полиции. Особая операция, режим высочайшей секретности… За оградой депо скрипели зубами чины магической полиции, выставив ответный кордон.
Евсей Оттович тяжелым шагом миновал кабинет и рухнул в любимое кресло:
– Где там обещанный в прошлый раз пистолет? Доставай, теперь охотно застрелюсь. Нет более мочи.
– У правительницы Диваны был?
– У нее тоже, – буркнул начальник тайной полиции, прикрыв глаза и откинувшись на высокую спинку. – Уже сутки эдакая чернота на душе… Сам не понимаю ведь, что мы с тобой затеяли, а я не люблю неизвестность, Платоша.
Яша привычно пнул дверь и проник в кабинет, подпирая створку спиной и бережно удерживая поднос.
– Имбирной не желаю, – не открывая глаз, отказался Евсей Оттович. – В меланхолии я.
– Уникальный напиток, – гордо возвестил Яша, опуская поднос на стол. – Изволите выслушать историю?
Евсей Оттович приоткрыл один глаз, изучил задрапированный поднос – и благосклонно кивнул. Яша выпрямился и театрально указал рукой на громоздящееся под бархатом нечто:
– Когда англы взялись колонизировать Новый Свет, дело у них пошло бойко. Торговали они бесчестным образом, меняя стеклянные бусы на золото. Ввели рабство и сгоняли туземных людей на неудобные земли.