Паутина

Костадинова Весела

– У тебя отрицательный резус-фактор? – удивленно подняла глаза.

– Да, - устало и обреченно ответила я, ожидая от нее новой порции убеждений из-за этого фактора.

Но Ирина лишь сосредоточенно продолжила изучение документов.

– Хорошо, Лиана, - мягко улыбнулась она, поднимая на меня глаза. – Как я понимаю, седьмая неделя?

– Да, - не смотря на полное спокойствие и дружелюбие, мне было сложно смотреть на нее. Эта женщина воплощала в себе хранительницу, акушерку, ту, что спасает детей, а не убивает их. В предыдущие

посещения Центра я видела как она разговаривает с беременными женщинами, как они смотрят на нее с огромной любовью, уважением и даже, я бы сказала, обожанием.

– Время есть, моя дорогая. Я как врач не могу рисковать тобой, не сделав своих исследований. Но, - она тут же подняла руку, предотвращая мои протесты, - это займет два-три дня. Часть анализов возьмем прямо сейчас. Лиана, дорогая, - она усадила меня на кушетку, - моя задача – минимизировать твои риски, с учетом твоего резус-фактора. Дальше решение только за тобой. Согласна?

Я кивнула, стыдясь своих эмоций.

– Хорошо. Сначала кровь, потом…. Давай сделаем УЗИ, ладно?

— Зачем? — я резко дёрнулась, будто меня ударило током.

Внутри всё перевернулось. Я не хотела. Не хотела видеть. Не хотела слышать.

– Я должна оценить все – снова терпеливо повторила Ирина. – Если что-то пойдет не так, Макимилиан Эдуардович мне голову с плеч снимет. Если хочешь, можем это завтра сделать….

От одной мысли, что придется ждать еще несколько дней у меня все сжималось от тоски. Ходить по квартире, смотреть в темные окна и думать, думать, думать….

– Лиана, - Наталья, сидевшая на кресле внимательно взглянула на меня. – Эти два-три дня ты проведешь здесь у нас.

– Ой… - вырвалось у меня. – В смысле?

– Нет, если не хочешь – не надо. Я просто думала, тебе будет удобнее здесь. Не надо с раннего утра ехать на край города, потом возвращаться. Сейчас у нас есть несколько свободных комнат для гостей, ты можешь разместиться в одной из них. Я и сама часто пользуюсь своей комнатой, а Макс так вообще в квартире в городе неделями может не появляться.

Я задумалась.

Идея показалась мне неожиданной, но чем больше я о ней думала, тем больше понимала, что это действительно удобно.

Не возвращаться домой, не выслушивать обеспокоенные вопросы бабушки, не пытаться разглядеть смысл в тёмных окнах…

Просто переждать это время.

– А вечером ты сможешь маму увидеть, с ней провести больше времени, - улыбнулась Наталья. – Думаю, тебя ожидает сюрприз, - нежно улыбнулась она.

– Мама?! – от этой интонации мне захотелось бежать к маме прямо сейчас.

– Вечером, дорогая, вечером. Сейчас займись собой. Сдай анализы, предупреди бабушку, я покажу тебе комнату, выдам одежду. Вечером ужин, потом релакс и мама. Согласна?

Наталья расписала мой день так, что в нем не осталось места для раздиравших сомнений и одиночества. Я молча кивнула.

27

Я плакала, прижимаясь

к маме, обнимала её нежно, осторожно, всё ещё не веря своим глазам и ушам. Её тепло было таким знакомым и таким неожиданным одновременно. Я вдыхала этот родной запах, ощущала её хрупкость, её лёгкую дрожь, но больше всего – её присутствие.

А мама гладила меня по голове, её пальцы медленно пробегали по моим волосам, и она тихо шептала моё имя.

Сама шептала, понимая, кто перед ней. Ее глаза, все еще полные боли и растерянности, уже утратили столь пугающее меня состояние безразличия. Ее жесты и движения еще были неуверенными, робкими, но главное – осознанными.

– Прости, Лиана, прости… - растеряно говорила она.

Я говорить не могла. Дыхание перехватывало от счастья и тоски одновременно. Одно было неоспоримо – мама возвращалась к жизни. Она возвращалась ко мне.

Я пробыла с ней до ночи, оставив ее лишь на пол часа, когда за мной пришла одна из работниц Центра, позвав на ужин. Я подчинилась распорядку без возражений, подумав мимоходом, увижу ли сегодня Максимилиана. Но его в столовой не было – там вообще были только гости и пациенты Центра. Никто не смотрел на меня вопросительно, но все были приветливы и улыбчивы.

После ужина, просидев с мамой до отбоя, я вернулась в крошечную комнату, которую Наталья выделила мне для сна. Комната действительно была маленькой, но уютной. Тёплый свет настольной лампы, мягкий плед на кровати, на тумбочке — стакан с чаем, который, видимо, кто-то заботливо оставил для меня. Отпив терпкий, но уже знакомый напиток, я обнаружила под блюдцем маленькую записку, написанную твердым, уверенным почерком: «Рад, что ты здесь!».

И не смогла сдержать тяжелой, но искренней улыбки.

Утром за завтраком ко мне присоединилась Марина. Она робко улыбнулась, словно спрашивая разрешения присесть рядом со мной за столик. Я лишь устало кивнула.

Прошлой ночью спала беспокойно, но снов не видела, поэтому чувствовала себя хоть немного отдохнувшей.

– Натальи сегодня не будет, - тихо заметила Марина, - меня приставили к тебе в качестве консультанта. Не против?

– Нет, мотнула я головой. – Совсем не против.

Это было правдой. Марина, хоть и вызывала живые ассоциации с университетом, вела себя настолько спокойно и ненавязчиво, что прогонять ее или возмущаться не было никакого желания.

– Давно ты здесь? – спросила я, чтобы нарушить повисшую между нами тишину.

– Почти год, - призналась она, опуская глаза.

Несколько секунд она молчала, а я вопросы не задавала.

– Меня мама привела, - вздохнув призналась она, - она верит Максимилиану Эдуардовичу. Он спас меня, Лиана. И ее спас.

Видно было, что в глазах Марины при словах о Максе загорелся огонек невероятного уважения и восхищения.

— Что… что с тобой было? — едва слышно спросила я, всё ещё переваривая её неожиданную откровенность.