Печать Джа. Том первый

Углов Артем

– Из-за меня? – искренне удивился я. – А не ты ли всему виной, дорогая сестрица? Хотя да, откуда тебе знать, если даже местная охранка не в курсе. Сига из Ровенска язык за зубами держит крепко и лишнего не болтает в отличии от настоящего Дудикова.

– Вас роднит другое – непомерное увлечение алкоголем, - бледные словно моль близняшки улыбнулись.

– Глумишься, а зря, потому как налет на гостиный двор затеяли по твою душу. Леонардо Моретти – знакомое имя?

– Снова Моретти, – нахмурилась девушка, – ты уже говорил о нем.

– Кто же виноват, что их развелось, как собак нерезаных. Я говорил о Матео –

втором брате, а этот старший среди них. Получал информацию через портье в гостином дворе и выразил крайнюю заинтересованность двумя визитерами: одной дамой в широкополой шляпке и дуболомным воякой. Послал людей потолковать, вот только разговор у нас не сложился. Не люблю, когда ножом в рожу тычут.

– Баронесса, не слушайте вы этого проходимца, ему соврать ничего не стоит.

Зря Гаскинс волновался. В глазах девушки читалось плохо скрываемое сомнение, изрядно приправленное издевкой. Какой же я дурак, зачем нажрался? А с другой стороны – был бы трезвым, можети вовсе не отважился на серьезный разговор. Не верил, что смогу переубедить своенравную сестрицу, так оно по итогу и вышло. Теперь все что оставалось - пожать плечами и уйти.

Я развернулся, но не успел сделать и шагу.

– Минус сто кредитов, милый братец, а если еще раз увижу в невменяемом состоянии, то выйдет вся тысяча.

– Чего?

– Спать будешь на первом этаже, в бывшей складской. Конечно, комнатка не из лучших: завалов из старой мебели хватает, да и грязи немеренно, но тебе же не привыкать?

Мой рот открылся и беззвучно захлопнулся. А что еще оставалось сказать человеку, планировавшему провести эту ночь под открытым небом?

Глава 11. Новый дом

Встречать утро похмельным стало входить в привычку. С трудом продирать веки и шевелить куском вяленого мяса во рту, проверяя – все ли зубы на месте… Вроде все.

Картина вчерашнего дня медленно всплывала из небытия: бесконечная череда лиц, брошенные невпопад слова… и Гаскинс, зараза такая, опять пристрелить норовил. Тыкал стволом промеж глаз, ну да это картина привычная.

Я приподнял голову и огляделся. Кругом возвышались горы из завалов, кое-как прикрытых тряпками. Сплошной хлам, который в хозяйстве не сгодится, и который выкинуть жаль. Прямо напротив головы торчала обломанная ножка стула с острыми краями. Чуть выше вырисовывался край столешницы, а может секретера - так сразу не определишь, пока ткань не сдернешь.

Лежащая на полу рука дернулась и в воздух взметнулись клубы пыли: тысячи песчинок закружились в хаотичном танце, особенно заметных в лучах солнца, робко пробивающихся сквозь неплотно задернутые занавеси.

В носу помимо воли зазудело, и я разразился целой чередой чихов. Матушки-батюшки, до чего же здесь грязно! Кажись, названную складской комнату не подметали со времен постройки, а влажную уборку так и вовсе никогда не проводили.

Я поднялся и подошел к окну, обогнув по пути множество препятствий. Опрометчиво дернул край занавеси и вновь зашелся в кашле. Воздух в помещении буквально пропитался застоялой пылью. Она была повсюду, за что не возьмись, даже простой взмах руки поднимал в воздух миллионы песчинок.

В горле невыносимо запершило, а мир перед глазами поплыл от количества выступивших слез. Не помня себя, я нащупал оконную ручку. Опустил вниз и дернул с такой силой,

что задрожали стекла. Плохо смазанные петли заскрежетали, пропуская внутрь поток долгожданного воздух.

Всеотец, до чего же хорошо! И эти одуряющие ароматы зелени… В центре города все больше жарким камнем тянуло и прогорклым маслом, особенно у проезжей части. А в пригороде красота!

Я зажмурился, пряча глаза от настырных лучей солнца, что пробивались сквозь густую крону деревьев. Растянул рот в сладкой зевоте. Сейчас бы картошечки жареной да с лучком, да с подливой из животного жира. На худой конец и печеная репа сойдет.

Пока мечтал, средь кустов мелькнула знакомая фигура и вскоре показался слуга – тот самый вредный старикан, что отнесся к Сиге из Ровенска, ровно к шелудивому псу, забравшемуся в дом без спроса.

– Эй, любезный, когда будем завтракать?

Любезный не откликнулся. Прошествовал мимо, не соизволив даже повернуть головы. Ну ничего, мы и не таких обламывали. Дай только сроку…

Несмотря на солнце, высоко поднявшееся по небосклону, старый особняк продолжал безмолвствовать. Я вышел в коридор и спустился в большую залу, не претерпевшую особых изменений. Разве что фруктов в вазе прибавилось.

С похмелья безумно хотелось пить, поэтому я схватился за самое большое яблоко и с наслаждением впился в сочную мякоть зубами. Захрустел, проглатывая большие куски.

Фрукты - это хорошо, но хотелось более основательного завтрака, сдобренного мясом. Обыкновенно в господских домах принято было вкушать по расписанию. Интересно, как обстояли дела здесь? Я бы спросил, но сестрицы что-то не было видно, а попавшийся на встречу слуга, оказался крайне несговорчивым.

Может отыскать кухню и приготовить самостоятельно? Чай не графья какие, всего лишь бароны – смогём. Я уже собрался приступить к осуществлению плана, как входная дверь щелкнула и в залу вошел Гаскинс. До тошноты прилизанный, в свежей сорочке и начищенных до блеска туфлях. Пуговицы на сюртуке и те сверкали. Интересно, это металл такой или он их специально каждое утро натирает.

Не здороваясь, Гаскинс прошел в центр комнаты. Прислонил трость к камину и бросил газету на стол.

– Читай! – приказал он.

То же мне выискался… командир. В другое время я бы непременно послал дуболомного вояку, но сейчас самому стало интересно. Что же такого волнующего он обнаружил?

Взял газету в руки и расправил листы. Первое что бросилось в глаза - фотография пятимачтового судна, окруженного ликующей толпой. Подпись внизу гласила: спуск на воду пятимачтового баркаимени третьего канцлера Торгового Союза – Карла фон Цуберга.

«Шестнадцатого числа сего года со стапель судостроительной верфи Баненхайма, в присутствии высокопоставленных лиц сената, министерств и ведомств, а также…»

– Читай на пятой странице, - сбил меня Гаскинс, - второй заголовок сверху.

Шурша бумагой, я принялся листать и наконец добрался до означенной статьи.

«Вчера вечером в спальне собственного дома было обнаружено тело Леонардо Моретти. По словам представителей Корпуса Охраны причина смерти сорокатрехлетнего мужчины носит естественный характер и не имеет никакого отношения к профессиональной деятельности.