Печать Джа. Том первый

Углов Артем

– Раз с главным покончено, перейдем к деталям, - продолжил брат Серафим. – Слухи о божественном артефакте просочились в город, поэтому возникли некоторые трудности.

– Вы о тех людях в гостином двор?

– Не только… Не стану забивать голову лишней информацией, просто запомни, что необходимо соблюдать осторожность.

– А вдруг они снова заявятся?

– Не переживай, мы позаботимся о подославшем их человеке.

– Но есть и другие, вы сами говорили. Тот же Моретти.

Интуиция подсказывала, что чернецы знали о состоявшемся разговоре с хозяином «Бубновой дамы». И

не ошибся – брат Серафим спокойно отреагировал на прозвучавшую фамилию, даже счел за нужное пояснить:

– Матео Моретти в первую очередь умный и осторожный делец. Он не станет действовать силой там, где можно договориться, поэтому на его счет можешь не волноваться. Если вновь предложит встретиться – соглашайся. Выражай готовность к сотрудничеству, но лишнего не болтай, особенно про нас.

– А ежели про Печать спросит?

– Про Печать, - брат Серафим удивился, - а ты разве не рассказал все, что знал?

От пронзительного взгляда чернеца тело затрясло пуще прежнего

– Я не хотел… не оставалось выбора, он… он сам обо всем догадался.

– Успокойся, тебя никто ни в чем не обвиняет. Более того, в сложившейся ситуации ты проявил себя наилучшим образом, поэтому и сидишь здесь.

«… а не лежишь в канаве с перерезанным горлом»,– закончил я мысленно за него.

– Сложные ситуации будут возникать и впредь, поэтому повторю ранее сказанное: варианты решения проблем оставляем за тобой. Действуй исходя из обстановки.

«… но помни о треклятом аркане».

– Из «Матушки-Гусыни» лучше съехать и подыскать новое место для ночлега, - продолжил рассуждать брат Серафим. – Деньги не экономь, выбери гостиный двор поприличнее. И не вздумай селиться на окраинах или в припортовом районе. Лучше всего договорись с баронессой и сними комнату в особняке.

– Я попытался, но сестрица категорически отказывается пускать на постой. Еще и Гаскинс – зараза такая, подливает масло в огонь.

– С Гаскинсом ты уж сам разбирайся, нас волнует лишь конечный результат. Добьёшься успеха - отпустим на все четыре стороны, а провалишься - не обессудь.

Брат Серафим не стал тратить время на перечисление всевозможных кар. Вместо этого отодвинул шторку и вгляделся в пейзаж за окном.

– Подъезжаем, - задумчиво произнес он.

– Куда?

– К центральному отделению городской стражи.

Я улыбнулся, приняв сказанное за неудачную шутку, но чернецы остались на редкость серьезными.

– Не забывай, Танцор, что мы в другом мире и вынуждены играть по их правилам, - пояснил брат Изакис. Он успел избавится от шляпы и теперь блестел лысым черепом, под светом мелькающих за окном фонарей.

– В местной охранке проблем возникнуть не должно, - подтвердил брат Серафим, - если исполнишь в точности так, как мы скажем. Продержат пару дней, согласно заведенного порядка и отпустят на волю.

– Без штанов?
– ляпнул я от растерянности. Да и как тут не растерятся, когда пихали силком в логово к лепарду. Не такому страшному, как сами чернецы, но тоже приятного мало. У каждого уважаемого вора начинался нервный зуд при одном упоминании стражей. А тут не просто упомянули, а пытались

подбить на добровольную явку. Хотелось надеяться, без повинной.

Штаны мне таки выдали, как и прочую одежку. Сюртук оказался изрядно поношен и великоват - висел на плечах, что тряпка на пугале. Да и сапоги, судя по истертым подметкам, переживали не лучшие времена. Не дырявые и то ладно. Про застиранную сорочку лучше даже не упоминать: дешевый материал стоял колом и с трудом гнулся, словно вытащенный прямиком с лютого мороза.

– Чего нос воротишь? – высказался по данному поводу брат Изакис. – Неделю в баронах походил и сразу важным себя почувствовал? Может напомнить, в каком тряпье по палубе корабля бегал?

Освежать память не пришлось. Тем более, что согласно разработанной наспех легенде, одёжка была не моя, а сворованная: из мешков с грязным тряпьем, хранившимся в прачечной.

Меня высадили в квартале от здания местной стражи, официально величаемой Корпусом Охраны Порядка или сокращённо КОП. Служители её соответственно называли копами. Был еще целый ряд жаргонных и потому обидных прозваний. Я из любопытства поинтересовался, однако брат Изакис высказался в том духе, что лишние знания воришке ни к чему. Ему бы основное запомнить.

А чего там запоминать? Зайти внутрь, найти дежурного и поведать о случившемся преступлении, то бишь налете на «Матушку Гусыню». Разумеется, не всю правду, а лишь её часть, с заранее обговоренными правками, исключающими вовлеченность чернецов.

Напоследок брат Серафим произнес:

– Местная система правопорядка прогнила насквозь, но в случае громких преступлений она действует на редкость эффективно. Налет на гостиный двор из числа последних.

– А чего там громкого? – удивился я.
– Ну подумаешь, прирезали местного служку.

– Скоро сам все узнаешь, - и брат Серафим многообещающе улыбнулся.

Значение той улыбки я понял лишь, когда переступил порог здания с красными буквами «КОП» на фасаде. Дежурный стражник – молодой парень с заспанными глазами, к рассказанной истории отнесся серьезно. Вызвал подмогу и дюжие ребята сопроводили меня в камеру. Сделали это на редкость культурно: по голове не били, руки не выкручивали, лишь пару раз пихнули кулаком в бок.

– Вы не понимаете, я здесь жертва!
– прокричал я в закрывшуюся за спиной железную дверь. Пару раз ударил кулаком, а сапогом не решился. Уж слишком хлипкими оказались подметки на обновке.

В зарешеченном оконце показалась усатая ряха стражника:

– Хочешь пошуметь?

– Не особо.

– Тогда лягай и не отсвечивай… Инспектор во всем разберется.

Так Сига из Ровенска оказался в местной каталажке: небольшой комнатке без окон, но с деревянной лавкой и нужником в виде дырки в полу. На удивление мочой не воняло, если только не подойти близко и не принюхаться. Зато отчетливо потягивало плесенью вперемешку с заржавелым железом.

И никаких тебе матрасов, никаких тюков, набитых соломой. Я ко многому был привычен, потому свернул сюртук под голову и лег на лавку. Успел было задремать, когда замок щелкнул и на пороге возникла знакомая ряха: