Печать позора
Шрифт:
– Жаки, - прошептал он, отрываясь от моих губ, - какая ты вкусная. Как клубника со сливками.
Его губы переместились на мою шею, я запрокинула голову, полностью открывая ему доступ ко всему моему телу. Шея, бешено бьющаяся жилка, ключица. Его губы спускались всё ниже. А рука, поднимаясь все выше, прошлась по бедру, коснулась моих кружевных трусиков.
– Боже, как я хочу тебя.
– Его бархатистый голос полностью обезоруживал меня. Он как будто окутывал меня коконом страсти, из которого я не могла, да и не собиралась выбираться.
–
Эти воспоминания, как яд проникают в мое сознание. Я сильно сжимаю кулаки, так, что ногти врезаются в мягкие ткани. Ощущаю боль. Боль - напоминание. Моргнув пару раз, чувствую, как внутри меня зарождается страх. Засосало под ложечкой, живот стянуло в тугой узел.
Я столько раз повторяла себе, что не боюсь его, что могу смотреть на него. Он мне ничего не сделает. По крайней мере, хуже уже не будет. Я наблюдаю за ними из-под полуопущенных век. Сара провела ладонью по его груди, при этом обернувшись ко мне. Она явно хотела, чтобы я увидела. И я видела. Но в сердце ничего не дрогнуло. Он не мой, и никогда моим не был. Даже тогда, когда был на мне или во мне.
– Ник, смотри, кто объявился.
– Сара указывает на меня пальцем.
– Как отдохнула? Куда ты там ездила?
Я молчу. Что я должна сказать? Что была в дурдоме? Ха, они будут рады это услышать.
Я смотрю на Николаса, но ничего не вижу. Его глаза. Они как пустыня ночью. Ничего не видно, сухо и темно. Когда-то мне казалось, что там можно разглядеть пламя его души. Не ту маску, что он показывает всем, а его настоящего. Но нет. Я ошибалась. Никакой маски нет, это и есть его душа, холодная и безжизненная.
Он на секунду обращает на меня внимание, скользнув взглядом по моему лицу, но потом резко отворачивается.
Кто-то подходит ко мне вплотную сзади, в нос ударяет едкий запах табачного дыма. Я точно чувствую, что это парень намного выше меня. Он резко срывает с меня капюшон, при этом толкая меня вперед. Я падаю на колени, слышится грохот моих костей, копна волос рассыпается по спине.
– Надо же!
– восклицает Сара.
– Я думала, что достаточно подрезала их тебе. Оказывается, надо было лучше стараться. Ник, как думаешь, может вообще побрить ей голову налысо?
Она засмеялась, как собственно и все остальные. Все, кроме Николаса, Маркуса и Виктории.
Я опустила голову, почувствовав, как в горле появился ком. Пытаюсь сглотнуть его, только бы сдержать слёзы, уже рвущиеся наружу.
За что? Что я им всем сделала?
Обхватываю колени, чувствую теплую влагу. Поворачиваю ладони вверх. Кровь. Поэтому я надеваю джинсы с дырками на коленях, очень уж больно отдирать засохшие кровавые брюки от кожи. Смех не прекращается, кто-то кидает в меня сигарету.
– На, покури, полегчает.
– Маркус, - я вижу, что ноги Николаса разворачиваются - пойдем.
Он никогда не остается,
Я смываю кровь с рук, смотрю в зеркало. Ничего не изменилось, хотя прошел месяц. Я надеялась, что они забудут. Может, они уже достаточно развлеклись или нашли себе другую игрушку? Но нет.
– Люди ведь могут измениться?
– Я смотрю на седовласого мужчину - моего психолога.
Он улыбается, хмыкает:
– Думаю, всё не так однозначно.
– Но я ведь изменилась.
– Нет, - он вздыхает, будто пытается сформулировать то, что собирается сказать,- ты просто укуталась в свой безопасный кокон. Хотя только тебе кажется, что он безопасный.
– Что это значит?
– Твой организм защищается - это нормально. Ты закрываешься, подавляешь эмоции. Но ты должна помнить, что не одна в этом мире. Есть люди, которые могут тебе помочь.
– Кто, например?
– Я откидываюсь назад. Очень удобные кресла в этом кабинете.
– Вы?
– Я могу частично помочь, но остальную работу должна сделать ты сама.
– Что это все значит?
– в который раз спрашиваю я.
Мой психолог очень любит говорить загадками. Временами они раздражают. Неужели нельзя сказать прямо? Ты должна сделать вот это и это. Для чего вся эта недосказанность?
– Привет, - я резко вздрогнула, услышав обращение ко мне, - ты в курсе, что у тебя коленки в крови?
Я посмотрела в зеркало на того, кто заговорил со мной. Девушка.
Длинные каштановые волосы обрамляли четко очерченные скулы, пухлые губы, миндалевидные глаза цвета сочной зелени. Первое, что пришло на ум - она чертовски красивая. Можно сказать шикарная. Незнакомка улыбалась. Мне? Она явно не знала кто я, иначе бы не улыбалась.
– Эй, ты меня слышишь?
– У неё явный акцент.
Я не отвечаю, просто киваю. Я оберачиваюсь, чтобы посмотреть на неё не в отражении.
– Хочешь, дам пластырь?
Отрицательно мотаю головой.
Сейчас я похожа на душевнобольного-немого-идиота-с-глазами-гуманоида.
– Ну что ж, славненько.
– Она протягивает мне руку.
– Меня зовут Яна.
Я не верю своим глазам. Ошарашено смотрю на её руку. Она ждёт, но я резко разворачиваюсь и выбегаю из туалета.
Что, чёрт возьми, это было?
Она точно новенькая. И, похоже, иностранка.
Может француженка?
Хотя нет.
Время обеда. Я забыла, что такое вкус еды. Есть для меня - большая проблема. В школе мне не давали спокойно обедать, то переворачивая мой поднос мне на голову, то насыпая в мою еду какую-нибудь дрянь, в виде опилок, червяков, волос - кто на что горазд, и у кого какая фантазия. А дома мне мешал проглотить вкусно приготовленную мамой пищу комок в горле размером с Юпитер.