Печать зверя

Кас Маркус

Что может увлечь призрака?

С этой мыслью я отправился подкрепиться на кухню. Одновременно слушая через артефакт инспектора. Тот, в компании своих сослуживцев, гулял в каком-то кабаке, судя по залихватским крикам и незатейливой громкой музыке.

Находился он недалеко, так что я решил сразу после короткой трапезы отправиться туда и проследить за ним лично. Была надежда, что заказчик выйдет на связь быстро.

Ну а если нет, то провожу до дома. Иногда фразы «я знаю, где ты живешь» бывает достаточно, чтобы навсегда отвадить настырных.

Особенно, когда ты артефактор. Это, конечно же, на крайний случай, но почему бы и нет. Лучше иметь много возможностей и не воспользоваться ими, чем не иметь вообще.

Да и прогуляться по любимому городу хотелось. Пройтись по мостовым, насладиться ни с чем не сравнимыми домами Петербургского острова, заглянуть в маленькие скверики и ощутить душу этого места.

Как бы меня ни увлекла романтика дикого леса за последние дни, город для меня был настоящим домом.

Интересный разговор застал меня в дороге.

Старший инспектор явно говорил с тем, кто его послал ко мне. Виновато оправдывался, что совершенно не к чему было не придраться. Его собеседник откровенно насмехался над таким ответом. Не верил, что их «порода» не смогла ничего найти. В общем, откровенно хамил заказчик.

Впрочем, неудивительно. Что ещё ожидать от человека, решившего действовать подобным образом? Уж точно не вежливости и воспитанности.

К сожалению, ни имени, ни титула, в беседе не прозвучало. Так что я ускорился, побоявшись потерять злопыхателя из вида. Тогда точно придется наведаться к инспектору домой.

Голос аристократа был непримечательным. Кроме явно демонстрируемого превосходства и недовольства, никак не выделялся. Даже возраст толком было не определить, эдакий средний тембр.

Но хоть мужской. Я уж было погрешил на бурное прошлое молодого графа. Да, прошло много времени, но у женской памяти, как известно, срока годности почти нет. Пусть я не припоминал ни одного действительно обидного слова или поступка, сотворенного Вознесенским, ведь все расставания были мирными. Но женская душа потемки пострашнее теневого мира.

Может, кто-то из них и пытался связаться. Но почту безжалостно уничтожал патриарх, а номер телефона я сменил. Так что приветы из чужого прошлого меня пока не настигали.

А что если это обиженный отец?

Каверзы не самый мужской поступок, но всё же решать такой вопрос дуэлью мне не хотелось бы. С одной стороны, поведение молодого графа ко мне не имело отношения. А с другой, я получил новую жизнь вместе со всем её багажом. А значит и разбираться с ним — моё дело.

В общем, когда я дошел до кабака, то надеялся, что заказчик из новообиженных.

На подходе ушел в тени. Публика возле заведения собралась не самая радушная. Ни к чему вызывать их живой интерес.

Таинственный незнакомец к этому моменту всё ещё не успокоился. Продолжал измываться над инспектором. Даже слегка жалко того стало. У меня уже руки зачесались хорошенько надавать по морде, когда они наконец закончили.

Хлопнула дверь и на улице появился

человек, скрывающий лицо под длиннополой шляпой и шарфом, намотанным по самые глаза. Смотрелось это в летнюю ночь нелепо и смешно.

Я двинулся следом в тенях. Заказчик неумело плутал по дворам, сам несколько раз заблудившись. Видно было, что в подобных местах он бывать не привык. Но, несмотря на очень удобные для откровенной беседы места, я его не трогал. Может, его наглость связана с тем, что и ему поручили это дело. Нужно было убедиться.

В итоге мы почти вернулись к моему дому, прошли дальше через проспект и там человек свернул в сквер, на какое-то время остановившись перед воротами одного из домов. Особняк еле виднелся сквозь шикарный парк.

Я подошел поближе к табличке, чтобы рассмотреть её. «Князь Шишкин-Вронский». Уж не тот ли, чья домоправительница мне так помогла? Вот это совпадение. Но… Князь?

Пока я удивлялся, незнакомец избавился от дурацкой маскировки. Слишком молод для князя, едва ли многим старше Вознесенского. Но для слуги он был слишком хорошо одет.

Увы, в памяти ничего не возникло, когда я увидел его лицо. Значит, лично мы не знакомы.

Парень проследовал через парк к дому, и я за ним. В огромном холле, освещенном слабым светом свечей, самых настоящих, не эфирных, его уже поджидали. Точная копия портрета, висящего над головой, только немного постаревший. Вот теперь точно князь.

— Ну и где ты опять шлялся? — проворчал хозяин дома.

— Отец… — княжич понурил плечи. — Я не…

— Я не это, я не то! — оборвал его Шишкин-Вронский. — Если ты опозоришь род, я лишу тебя наследства и титула, так и знай! Ещё один проступок и вылетишь отсюда. Я не потерплю бесчестия! Где ты был в такое время?

— Я гулял, отец, — пробормотал тот.

Мне стало неловко и стыдно за оболтуса, но уходить я не торопися. По какой-то причине этот лжец затаил на меня зуб. И нужно выяснить почему.

— Снова был в салоне Аврамовой?

— Отец, я же поклялся, что больше туда не вернусь! — возмутился парень.

— Цена твоим словам мне хорошо известна, — с горечью произнес князь и чуть убавил гнев. — Павел, я устал от твоих выходок. Признаю свою вину, не сумел воспитать тебя, как положено. Из-за произошедшего с… Неважно, это именно я не сумел. Но ты взрослый мужчина и когда-нибудь тебе придется за всё ответить самому. Я больше не стану тебе помогать.

Последние слова словно ударом легли на княжича. Он вздрогнул и неуверенно кивнул. Я ощутил его острые эмоции. Понимание, страх и злость. Несмотря на послушный вид, парень взбесился до предела.

Нерадивый сын ушел, а князь продолжал стоять, тяжело опираясь на трость. На лице его была сдержанная боль. Даже в своем доме и без свидетелей, он не показывал слабости. Для самого себя не показывал.

Я уже хотел уйти, но тут мужчина будто очнулся и посмотрел на стену за моей спиной. В его глазах появилось тепло, а на губах легкая улыбка.