«Пегас»
Шрифт:
Некоторые, как двадцатитрехлетняя Палома де Динешин, обладали природным умением разговаривать с людьми, заставляя источники открываться им; другие обладали гением выкапывать информацию из самых глубоких недр Интернета. Одри Тревер, например, только что открыла для нас новое направление в проекте "Картель", обнаружив базу данных, в которой хранились записи о поставках химических веществ из Китая и других стран в Мексику. Я всегда вспоминаю Одри, как она, нахмурив брови, смотрит на экран в притягательном сиянии компьютерного терминала.
Финеас Рюкерт был американцем из Бруклина, изучавшим Латинскую Америку во Франции. Он был убежденным интернационалистом с безграничным любопытством к миру, что делало его ключевой фигурой для "Запретных историй". Сандрин была уверена, что мы можем отправить Финеаса в Латинскую Америку, Восточную Европу, на Ближний Восток или в Индию, и он погрузится в местную культуру и обычаи,
Старшим в команде был тридцатиоднолетний Артур Буварт, уже состоявшийся репортер и режиссер документальных фильмов. Он работал над первыми крупными расследовательскими проектами Forbidden Stories до того, как Сандрин стала нашим главным редактором. Моя личная связь с Артуром была, пожалуй, глубже, чем с кем-либо еще в этой комнате. Впервые мы работали вместе почти десять лет назад, когда он был молодым стажером в парижской телекомпании Premieres Lignes. Мы были вместе в один из самых травматичных дней, с которыми сталкивался каждый из нас, и от которых никто из нас так и не смог полностью оправиться.
Если мы с Сандрин и считали кого-то клеем для этой команды, то это была Сесиль Шилис-Галлего, которая пришла в Forbidden Stories в 2018 году, став одним из моих первых сотрудников. Сесиль пришла в Forbidden Stories со степенью магистра журналистики Колумбийского университета и знаниями в области сбора данных и использования цифровых инструментов, таких как алгоритмы обнаружения мошенничества. Еще не достигнув двадцати лет, она уже участвовала в крупнейших международных расследованиях предыдущих пяти лет, включая Implant Files, Paradise Papers и (самое крупное из них) Panama Papers.
Она также пришла к нам как убежденный защитник окружающей среды, причем бескомпромиссный. У Сесиль, возможно, был один из самых маленьких энергетических следов на Западе. У нее дома не было ни холодильника, ни Wi-Fi. Она отказывалась путешествовать на самолетах и поездах.
Сесиль постепенно стала погодой в нашем офисе, и обычно она была солнечной и приятной. Если намечался день рождения, юбилей или большое достижение, Сесиль приносила торт, свечи и праздничные украшения. Ее настойчивое стремление к личной доброте заражало наш маленький офис, как и ее чувство юмора. "Это будет болезненно, но коротко, — говорила она об одной из своих презентаций, — в отличие от славной и бесконечной".
В какой-то момент Сандрин взяла инициативу в свои руки и начала рассказывать нашей команде о необычайном количестве номеров сотовых телефонов в данных — пятидесяти тысячах номеров, отобранных для возможной атаки "Пегаса". Она рассказала о первых идентификациях, которые уже провела лаборатория Security Lab: адвокаты по правам человека, дипломаты, официальные лица в Организации Объединенных Наций. Самым крупным клиентом НСО была Мексика, но Марокко не отставало от нее, как и Саудовская Аравия. Мы хотим узнать номер телефона Джамаля Хашогги, — объяснила Сандрин, — чтобы выяснить, не нацелились ли саудовцы на него для киберслежки перед убийством. Недавно появились публичные обвинения в том, что глава Amazon Джефф Безос, которому также принадлежал бывший работодатель Хашогги, газета Washington Post, также был целью саудовцев. Сообщения были отрывочными, и NSO всегда утверждала, что Pegasus нельзя использовать на мобильном телефоне с американским номером (любой номер с кодом страны плюс 1), но список давал нам возможность проверить. Поэтому мы хотели получить личный номер телефона Безоса, если это возможно. Сандрин объяснила, что команда Клаудио из Лаборатории безопасности с небольшой помощью нашего личного списка контактов уже выявила в общей сложности 122 журналиста со всего мира. Среди них был Хорхе Карраско из Proceso, что должно разрешить загадку, почему мы попросили его выйти из группы Cartel Project Signal несколькими днями ранее. Также в списке, как мы сообщили команде, была знаменитая журналистка-расследовательница из Азербайджана Хадиджа Исмайлова.
Не помню, остановилась ли Сандрин на этом — хотя все в комнате и так это знали, — но можно было бы с уверенностью сказать, что "Запретные истории" могли бы вообще не существовать, если бы не Хадиджа Исмайлова. У нас с Хадиджей не было долгой истории, но, по крайней мере, для меня эти отношения были интенсивными и значимыми. Она была и личным героем, и вдохновителем — таким журналистом, которым я восхищаюсь больше всего: первым взошедшим на холм, со смелостью, которая увлекает за собой других. Я думаю о Хадидже как об одной из двух переплетенных нитей в двойной спирали ДНК "Запретных историй".
Впервые я встретил Хадиджу здесь, в Париже, когда она выступала на конференции ЮНЕСКО весной 2014 года, за неделю или около того до того, как я должен был отправиться в ее родную страну Азербайджан в составе пресс-контингента президента Франции
Моя поездка в Азербайджан началась примерно так, как я и ожидал. В хрустальный майский день Олланд был принят в Баку с большой помпой и обстаятельствами азербайджанским президентом Ильхамом Алиевым, который явно стремился расширить и без того впечатляющие торговые отношения своей страны с Францией. (В тот день Алиев был в своей красе, потому что Азербайджан собирался принять ротационное председательство в Совете Европы, многонациональной организации, чья заявленная миссия заключается в продвижении демократии и защите прав человека). День прошел в череде фотосессий, прогулок у Каспийского моря и банкетов. Конечно, было много радостных разговоров о потенциальных новых контрактах на разведку и добычу среди азербайджанских правительственных чиновников и руководителей французских энергетических компаний, которые также были частью президентского турне Олланда. Нам с моим оператором Эммануэлем удалось обойти официальную охрану и попасть на частную встречу, так что мы были в комнате, чтобы наблюдать и записывать, как министр энергетики Азербайджана говорит о том, что после ввода в строй новейших трубопроводов в 2019 году нефть и газ из Азербайджана начнут поступать в Европу в беспрецедентных объемах — на сумму около 50 миллиардов долларов, как минимум. Министру не нужно было говорить об этом прямо; негласный намек заключался в том, что давние французские партнеры Азербайджана, обладающие технологическим мастерством и маркетинговыми навыками в энергетической сфере, стоят в очереди за растущей долей этих растущих прибылей.
Затем Олланд отправился в свой следующий пункт назначения в сопровождении множества слюнявых магнатов энергетических компаний. Мы с Эммануэлем решили оторваться от официальной пресс-группы президента Олланда и, с помощью Лейлы, задержаться в Баку, чтобы попытаться взять интервью у некоторых азербайджанцев, ставших жертвами собственного правительства. Большинство из них согласились встретиться с нами из-за уважения к Хадидже и Лейле.
Это были напряженные несколько дней, отчасти потому, что критики растущей жестокости правительства Алиева были столь убедительны. ("Они связали мне руки за спиной и надели на голову мешок", — рассказал нам один из них. "Меня били инструментом по ребрам, спине и груди. И они настойчиво требовали, чтобы я перестал писать об Ильхаме Алиеве"). Это были напряженные несколько дней, в том числе потому, что Эммануэль, Лейла и я чувствовали, что за нами наблюдают. Президент Алиев и его приспешники не собирались оставлять подобные репортажи без внимания, объясняли некоторые из наших собеседников, даже в случае с парой журналистов, находящихся под защитой Франции. На самом деле Хадиджа позвонила мне как раз в тот момент, когда мы готовились покинуть Баку, и сказала, что нас с Эммануэлем, скорее всего, арестуют. Она посоветовала мне сделать копии всех моих жестких дисков и передать их Лейле. А потом стереть все важные кадры с дисков, которые мы собирались везти домой. Хадиджа сказала мне, что лично проследит за сохранностью плодов наших репортажей.
Поэтому я не очень удивился, увидев незнакомых крупных мужчин в темных костюмах, которые слонялись по холлу нашего отеля, пока я выселялся. Как и то, что Лейла, у которой уже были дубликаты наших дисков, исчезла из отеля. Азербайджанская служба безопасности преследовала наше такси до самого аэропорта, и я должен признать, что мне было немного страшно. Я лихорадочно вырывал страницы из своих записей и выбрасывал их в окно такси, чтобы у них не было моих записей, которые они могли бы использовать против меня, если меня арестуют. Они не потрудились остановиться, чтобы подобрать бумаги, вылетевшие из окна нашей движущейся машины, и преследовали нас всю дорогу до аэропорта. Когда я увидел, что около дюжины вооруженных сотрудников тайной полиции следуют за нами в терминал, я позвонил своему редактору в Париже и попросил его оставаться на линии, на случай если все пойдет не так, как надо. Дистанционно он мало что мог сделать, но пообещал предупредить офис президента Олланда. Тем временем азербайджанская тайная полиция схватила нас и привела в небольшую комнату, где они заявили, что нас задержали из-за того, что мы не заплатили таможенные налоги, что было ложью.