Пехота Апокалипсиса
Шрифт:
Потом пошла картинка Пфайфера.
Огнеблок прижимает всех к земле, мальчишка с автоматом вскакивает и умирает, и становится понятно, что это милиция пытается остановить бойню, применяет оружие против вооруженного формирования, подчиняющегося космополетам...
А бойцов, которых огнеблок порвал в клочья, в кадре нет...
Выстрелы, кровь, взрывается автобус, пара микропланов уходят в зенит...
– Попытка спецподразделения взять под контроль ситуацию ни к чему не привела. Как вы видели, вмешалась неустановленная
Касеев оглянулся на Пфайфера. Тот криво улыбнулся.
– То есть,– сказал Касеев,– власть взяли космополеты, мы под контролем, Патруль убивает всех подряд...
– Бей жидов – спасай Россию,– кивнул Генрих Францевич.– Мои камеры блокированы, выхода в Сеть нет. Только на прием. Телефон вне зоны... И, опасаюсь, не только у меня. Вырубили весь район, как месяц назад.
– И с минуты на минуту мы можем ожидать появления наших славных сухопутных войск и военно-воздушных сил,– заключил Касеев.– С нами разберутся по-свойски, без свидетелей.
Если подумать – это попахивало безумием. Это просто-таки смердело безумием.
Их только что чуть не убили. На их глазах вот только что погибли люди...
А они стоят по колено в снегу, смотрят новости, прикидывают, что не так в тексте и в кадре...
Они даже не замечают, что все космополеты пришли к ним, окружили, стоят и смотрят на Касеева, сквозь Касеева, сквозь друг друга, смотрят в никуда...
Касееву достаточно просто оглянуться, чтобы увидеть их, просто оторвать взгляд от монитора, от картинки, на которой мексиканские бронетранспортеры, тела мексиканских солдат, искореженный металл и клочья плоти заметает зеленая метель... Колючие ледяные кристаллики, песок и зеленая пыль...
Возможно, Касеев краем глаза уже заметил космополетов, но продолжает смотреть на монитор... Иначе... Иначе придется что-то делать...
Бежать... Оттолкнуть в стороны стоящих на пути космополетов и бежать к лесу, понимая, что они бегут следом, не приближаясь и не отставая... как в страшном детском сне.
Просто нужно не обращать на них внимания, не слышать, как нарастает шум в голове, словно кипящее масло... раскаленное кипящее масло кто-то переливает с одной сковороды на другую... с десятков сковород... и это не треск лопающихся пузырьков, это слова – десятки, сотни, тысячи слов, кипящих, взрывающихся и обжигающих...
Их нельзя пускать в голову. Они выжгут... Выжгут его, Касеева, изнутри...
Не обращать внимания...
Вот как на сообщение Сетевого Информационного Агентства внимания почти никто не обратил. Все потрясенно смотрели новости из Америки.
Боевик превратился в фильм ужасов.
Уцелевшие солдаты перестали стрелять друг в друга. Словно кто-то нажал на кнопку, отдал приказ – и стрельба разом прекратилась.
Сержант, поваливший на промерзший песок офицера, уже почти дотянулся
Усилился ветер.
С севера несло зеленую пыль.
Зеленой стала пустыня, зелеными стали низкие тучи. И небо, скрытое ими, тоже наверняка было зеленым.
Беспилотник, переживший своего оператора, продолжал кружить над тушами Кораблей и гнал картинку, на которой ветер поднимал из развороченной земли, из кратеров и из-под Кораблей клубы зеленой пыли.
Поднимал и отправлял на юг, к войскам, уничтожавшим самих себя, и дальше, к границе.
Мотострелковый батальон, сразу после начала стрельбы выдвинутый на помощь передовым частям, был накрыт зеленой метелью и остановился.
Нет, никто не стал убивать своих товарищей, машины стояли, не глуша моторов, солдаты сидели в грузовиках и под броней неподвижно, даже не переговариваясь между собой. Они словно ждали чего-то.
Из-за холма появилась бронемашина, медленно проехала мимо колонны, и колонна, аккуратно, машина за машиной, развернулась и двинулась назад, к границе, поднимая клубы пыли.
И вот тут началась паника.
Вначале – в Мексике. На них шла зеленая пыль, легко захватывая и подчиняя себе людей. Вооруженных людей. Армию.
И если пораженных пылью людей можно было убить – артиллерию торопливо погнали к границе, к минным полям и Ограде, срочно принялись минировать недавно сделанные проходы,– если людей можно было остановить, то мельчайшую, бархатистую на ощупь пыль, зеленую отраву, остановить было невозможно.
Ветер усиливался.
Части «Санта-Аны» получили приказ надеть противогазы, но казалось, пыль даже не заметила этого.
Войска вторжения возвращались. Или это только сейчас они стали войсками вторжения? И кто командовал ими?
Кто? Кто?!
Но паника возникла не только в Мексике.
Постамериканцы вдруг тоже запаниковали.
«Летучие рыбы», так удачно выменянные у русских и выдвинутые к берегам Постамериканских земель, не поддерживали связи с командованием.
Режим секретности требовал, чтобы «рыбы» прокрались бесшумно, скрываясь не столько от Братьев, которые, как были практически уверены лидеры Независимой Аляски и Великого государства Гавайи, на самом деле не существуют.
Скрываться нужно было от канадцев, которые могли попытаться урвать себе жирные куски земель южнее Великих Озер, от японцев, англичан, австралийцев – от всего мира, от государств, которые смогли бы сообразить, что раз уж Братья – всего лишь вымысел земных мерзавцев, то грех оставлять бесхозным все Постамериканское пространство.
Раз уж вон мексиканцы начали свою «Санта-Ану», то времени оставалось совсем мало.
И русские очень своевременно предложили обмен – «рыбы» на боеголовки. Это чтобы никто не мог обвинить постамериканцев в ядерном шантаже...
Пока не мог обвинить.
Русским за это потом придется отдать и Аляску, и Гавайи, но на фоне будущих приобретений все это выглядело малозначительным и, самое главное, выгодным.
В конце концов, после того как контроль над материковой частью будет продемонстрирован и восстановлен, а боеголовки получены с ответственного хранения из русских посольств, можно будет переиграть ситуацию.