Пепел и проклятый звездой король

Бродбент Карисса

Они не говорили: Я ненавижу тебя за то, что ты убил моего отца.

Они говорили: Я ненавижу тебя за то, что ты позволил себе причинить мне боль.

Я ненавижу тебя, потому что я скорблю о тебе.

Я ненавижу тебя, потому что это не так.

В его глазах не было обиды. Не было злости. Только нежное, ласковое понимание. Я ненавидела, когда он так смотрел на меня.

А может быть, я ненавидела и это,

как ненавидела его.

Он поцеловал меня в лоб.

— Я знаю, принцесса, — прошептал он. — Я знаю, что ты ненавидишь меня.

Его губы двинулись вниз, к переносице. Мои глаза закрылись от его поцелуев, слегка влажные от слез.

— Ты уничтожила меня, — прошептал он. — И я ненавидел это каждую минуту.

Истина этих слов невыносимо тяжелой волной вздымалась в моей груди. Он произнес их тем же голосом, каким произносил наши свадебные клятвы.

Я открыла глаза и увидела, что он смотрит прямо в мои. Их оттенки — содержали столько разрозненных цветов, соединившихся вместе, чтобы создать нечто столь прекрасное — ошеломили меня.

— Позволь мне поцеловать тебя, — прошептал он.

Он произнес эти слова по-прежнему умоляюще.

— Да, — прошептала я.

Он имел слабый вкус моего собственного удовольствия, но более отчетливый его вкус — чужой и знакомый, сладкий и горький. Этот поцелуй не был похож на нашу прежнюю битву. Это было извинение, мольба, приветствие, прощание, миллион слов, уместившихся в несколько бесконечных секунд, за которые время между нами умерло.

Я ненавижу тебя, — думала я с каждым новым действием, с каждым изучающим движением его языка, с каждым мягким извинением его губ. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя. Я ненавижу тебя.

И с каждым поцелуем я вдыхала в него эти слова, даже когда притягивала его ближе, даже когда позволяла его телу опуститься на мое.

Рот Райна прошелся вниз, по моей челюсти, горлу. Задержался там на мгновение — над двумя шрамами, а затем опустился еще ниже, к моему плечу. Только тогда он приподнялся, перебирая пальцами бретельку моего платья.

— Дай мне посмотреть на тебя, — прохрипел он. — Пожалуйста.

Я кивнула.

Он снял бретельки с моих плеч. Он целовал каждый новый участок кожи, откидывая шелк — через плечо, грудь, затвердевшие соски, изгиб талии, бедро, верхнюю часть бедра. И наконец, он освободил скомканный шелк и бросил его на кровать, приковав взгляд к обнаженной мне.

Было не холодно. Однако по коже побежали мурашки.

Он издал грубый смешок.

— Что? — спросила я.

— Я просто… — Его рот вернулся ко мне и задержался на моих вершинках груди так, что мое дыхание задрожало.

— У меня просто нет слов, — прошептал он, когда его губы поднялись выше, возвращаясь по извилистой дорожке к моим губам. — У меня нет слов для тебя.

Слова все равно были переоценены. Я была благодарна, что у него их не было, потому что те, что звенели в моей груди, были запутанными и трудными.

— Хорошо, — прошептала

я и поцеловала его.

Наши тела снова переплелись. Длина члена Райна, упирающегося в мою ногу, заставила мои бедра приоткрыться. Его руки, перебирающие мое тело, становились все более неистовыми, словно он хотел вобрать в себя все и сразу.

Матерь, я хотела его. Я хотела, чтобы он был таким же открытым, обнаженным и уязвимым, какой он сделал меня.

Из моего горла вырвался слабый беззвучный звук, и губы Райна прижались к моему рту.

— Что, принцесса? Чего ты хочешь?

Искреннее предложение. Как будто он хотел только одного — дать мне то, что мне нужно.

Богиня, как много ответов на этот вопрос.

Я хочу, чтобы ты был внутри меня. Я хочу, чтобы ты трахал меня до тех пор, пока я не вспомню свое собственное имя. Я хочу смотреть, как ты кончаешь, точно так же, как ты только что смотрел на меня.

Я хочу тебя.

Но из моих уст вырвалось:

— Я хочу твоей крови.

Глава

45

Райн

Сначала я подумал, что ослышался. Но нет.

Я хочу твоей крови.

Эти слова, вырвавшиеся из этих идеальных губ. Эти идеальные губы, которые несколько недель назад слизывали мою кровь с большого пальца, эти губы, о которых я мечтал с тех пор, думая о них, обхватив рукой свой собственный член, при задернутых шторах в дневное время.

В голове был туман. Очень многое в прошедшем дне казалось сном. Но, черт возьми, так ли уж я был против, если это была галлюцинация, которую я получил? Орайя рядом со мной в постели, обнаженная, свет ласкает ее безупречную бледную в лунном свете кожу так, что мне становится завидно.

Орайя в постели, обнаженная, просила моей крови.

Я чувствовал запах ее возбуждения, густой и сладкий. Я слышал биение ее сердца, твердого и быстрого, как у кролика.

Но даже чувствуя ее потребность — потребность, которую я отчаянно пытался удовлетворить, я все равно мог бы провести вечность, просто целуя ее. Просто заниматься любовью с этим ядовитым, совершенным, прекрасным, опасным ртом.

Я никогда не думал, что мне удастся когда-нибудь снова поцеловать Орайю. Теперь я не мог заставить себя сомневаться в этом. Я просто хотел принять все, что она мне предложит.

И в обмен на это дать ей все, что она пожелает.

На щеках Орайи появился слабый румянец. Я подумал, знает ли она, что краснеет так легко. Я не хотел говорить ей об этом, потому что не хотел, чтобы она перестала это делать.

— Ты хочешь моей крови, — повторил я.

И все равно, не моргнув глазом, она ответила:

— Да.

Солнце, забери меня.

Да, Орайя хотела моей крови. Она хотела ее уже несколько месяцев. И мне чертовски повезло, что именно так я смогу дать ей ее.