Пепел и пыль
Шрифт:
Оставляя кепку на своих кроссовках, Бен идёт в центр матов. Тут я медлю.
— Мы будем драться?
— Драться? — переспрашивает Бен. Он останавливается и прикладывает ладонь к уху, будто не расслышал с первого раза. — Если ты останешься и даже если станешь защитником, то тебе придётся ещё минимум полгода учиться для того, чтобы сразиться со мной на равных!
Я кусаю щёку. Он, конечно, прав, но ведь можно было выразиться и без этих своих выкрутасов. Что ж, делать нечего — ступаю на маты. Их холод чувствуется даже через носки, и я поджимаю пальцы на ногах.
—
Бен наклоняется вперёд. Выпрямляется. Машет руками над головой. Похоже на разминку на уроке физкультуры.
— Я подумал, будет забавно использовать тебя как спарринг-партнёра.
— Спарринг-кого…?
Не успеваю договорить, как Бен налетает на меня и в секунду кладёт на лопатки. Звонкий шлепок моего упавшего тела разносится по всему залу, и оглушает, в первую очередь, меня саму.
— БЕН! — взвизгиваю я.
Быстро поднимаюсь на колени, затем кое-как, шатаясь, на ноги. Но спустя мгновение я снова на полу.
— Что-то ты сегодня не в форме, Слава, — смеясь, заявляет Бен.
Прежде чем опять попытаться встать, я быстро осматриваюсь. Похоже, никому до меня нет дела. Глазеют только девчонка с ярко-красными короткими волосами и парень в солнцезащитных очках.
— Ты меня инвалидом хочешь сделать? — спрашиваю я, делая несколько шагов назад.
— От тебя сейчас всё равно пользы мало, а так хоть я немного потренируюсь.
— Значит, как бы двух зайцев сразу, да?
Бен хмыкает, пожимает плечами. Я напрягаюсь, ожидая, что Бен захочет совершить очередную попытку нападения. Но вместо этого он разводит руками и наклоняется вперёд, словно приглашает закружиться в вальсе.
Издевается, придурок!
Бен подворачивает рукава водолазки выше локтя. Предплечья у него мощные, как две медвежьи лапы. На левом поблёскивают символы клятвы.
Я отвлеклась, и это становится моей ошибкой. Бен резко подаётся вперёд. Я пячусь назад, спотыкаюсь о собственные ноги и заваливаюсь на спину.
Бен громко хохочет.
— Ты так безнадёжна, что мне тебя даже немного жалко, — говорит он, подходя ближе.
Я жду, что Бен схватит меня за ногу и потащит в центр ковра, где скрутит в бараний рог, но вместо этого он протягивает руку с явным намерением помочь мне подняться. Я принимаю помощь и тут же плачу за это тем, что перелетаю через плечо Бена в очередном броске.
В этот раз приземляюсь на живот, попутно ударяясь о маты и подбородком. Челюсть ноет, я провожу языком по зубам. Все на месте. Крови, вроде, тоже не чувствуется.
— В следующий раз, напомни мне напомнить тебе о том, что Бену нельзя доверять, — произносит незнакомый голос.
Я переворачиваюсь на спину и вижу женщину с рыжими волосами. Она тоже протягивает мне руку, и в этот раз я не верю. С трудом, но встаю сама.
— Теперь об этом я сама уже не забуду, — сквозь зубы цежу я.
Бен позади рыжей довольно скалится, но как только женщина легко дёргает головой в его сторону, он встаёт в ровную стойку: ноги на ширине плеч, руки за спиной, лицо становится непроницаемым.
— Татьяна, — представляется
— Слава.
— Точно, — Татьяна щёлкает пальцами. — Дима мне говорил. Ну, как тебе у нас?
Я неуверенно пожимаю плечами.
— Необычно, — затем пальцами касаюсь ушибленного подбородка. — И немного больно.
— Дети, — вздыхает Татьяна. — Так и норовят сломать что-нибудь себе или окружающим. Поэтому я своих и не завожу — мне этих с головой хватает. — Она на одних пятках разворачивается ко мне спиной. Я несмело подхожу ближе, поднимаю на неё глаза. Татьяна оглядывает зал, словно что-то проверяя. — Дмитрий мне явно не доплачивает.
Я прыскаю, но по неизменно серьёзному лицу Татьяны понимаю, что это не шутка. Тогда делаю вид, что кашляю, скрывая смешок.
— Ладно, — Татьяна упирает кулаки в пояс. Одета она как все защитники: камуфляжные штаны, такая же майка, коричневый пояс из грубой кожи, армейские сапоги. — Бен, вольно. Собирай всех на построение через пять минут, я пока покажу Славе оружие.
Бен коротко кивает и ретируется к своей обуви. Татьяна же ведёт меня в другой сектор. Он отгорожен от основной части помещения металлическими пластинами, стоящими вплотную друг к другу. Мы огибаем их, и я понимаю, что это не пластины, а задние стенки стеллажей. Их полки забиты оружием.
У меня перехватывает дыхание.
— Я являюсь куратором защитников, но преподаю только боевые дисциплины. Помимо этого у нас имеются теоретические и практические занятия в других областях, вроде тактики или экстремальной медицины. — Татьяна проводит ладонью по полке стеллажа. — В зависимости от ситуации, мы пользуемся оружием для ближнего боя, метательным или огнестрельным. Лично я в своё время больше предпочитала это. — Татьяна снимает с крючков то, в чём я не сразу, но всё-таки узнаю арбалет. — Для всего остального у меня были руки и ноги.
Тут не поспоришь: Татьяна в отличной форме. Бицепсы на её руках внушительные, я вижу их изгибы, когда женщина перехватывает арбалет и делает вид, что целится в несуществующую мишень.
— Стреляла когда-нибудь? — спрашивает Татьяна.
— Компьютерные игры считаются?
Татьяна усмехается.
— Я так и думала. Знаешь, это даже хорошо. С нуля научить гораздо легче, чем переучивать того, кто один раз пострелял в тире и теперь считает себя профессионалом.
Татьяна протягивает мне арбалет. Он тяжелее, чем кажется на вид.
— Всё колющее и режущее у нас сделано из различных сплавов: от серебра до обычного железа, в зависимости от того, против кого его необходимо использовать.
Возвращаю кураторше арбалет, а взамен она протягивает мне кинжал причудливой формы: его острие загнуто внутрь и разделено надвое.
— Например, так как нимфы хоть и смертны, но обладают сильным даром исцеления, им для перестраховки лучше вырвать сердце.
Перебрасываю кинжал из ладони в ладонь, прикидываю, с какой силой нужно бить, чтобы проломить им рёбра. Делаю вид, что это меня совсем не пугает, хотя в животе образуется тугой узел.